Истерлинг опустил оружие. Это был высокий молодой негр; вековой страх, усиленный недавним горем, превратился в неистовство, грозящее взрывом. Толпа у корабля вновь разразилась криками: «Убить свинью! Убить свинью!»

– Ха! Неудивительно, что у вас такие квадратные глаза. Ад – вы правильно сказали. Все дьяволы вырвались на волю сегодня днем. Половина из них требует повесить Юла, а вторая половина требует наградить его медалью… и еще они разошлись во мнениях, куда идти и что делать дальше, да так, что перешли от споров к драке. У нас уже был бунт пару часов назад. Он вспыхнул, когда солдаты отбивали атаку на корабль. А теперь назревает новый. Когда они достаточно заведут друг друга, то снова попытаются линчевать Юла. А потом защитники Юла и его обвинители начнут бить друг друга. Те, кто голосует за полет к Монвенги, и те, кто собирается спрятаться в какой-то другой группе планет, тоже готовы подраться. Я надеюсь, мы сумеем удержаться в стороне, пока остальные колотят друг друга. Поддержите нас, нам нужны уравновешенные люди.

– Вот уж не ожидал… – Голдспринг закрыл глаза. – Лучшие люди Соединенных Штатов могли найти… могли сказать… дошли до такого!

Доннан сплюнул:

– После гибели Земли, после того, как командир развалился на куски, это неудивительно. С чего все началось, Сэм? И где капитан?

– Капитан мертв, – ровным голосом ответил Истерлинг. – Это случилось утром. Симс Боуман, старший помощник, напал на Юла. Так утверждает сам Юл. Боуман был вооружен, но Юл бросился на него с голыми руками и отобрал оружие. Капитан Стратей пытался остановить драку. Раздался выстрел. Несчастный случай, возможно… только потом Юл застрелил и Боумана, уже преднамеренно. Двое солдат пытались схватить его – но слишком поздно. Сейчас он под арестом, ждет военного суда. Командование принял лейтенант Говард. Но день еще не кончился, а никто в лагере уже не подчиняется ему.

– Я опасался чего-то подобного. – Доннан вздохнул. – Юл не боялся Боумана; держу пари, он мог послать его ко всем чертям и не лезть в драку. Но он боялся самого себя. Так же, как и все те парни, что орут там.

– Лучше бы мы погибли вместе с Землей. – Голдспринг задохнулся от волнения.

– К черту весь этот шум, – сказал Доннан. – Это хорошие парни. Отличные, слышите вы? С ними ничего не случилось, кроме того, что они лишились опоры, палуба выбита у них из-под ног. Единственный, кто ошибался, – это Стратей. Он должен был что-то немедленно предпринять, закрутить гайки и дать ранам затянуться. А Говард лишь накаляет обстановку. Почему, во имя ада, он стоит там и бормочет? Почему? Почему ничего не предпринимает?

– Что? – Истерлинг по-волчьи оскалился.

– Не надо убеждать всю толпу, надо уговаривать поодиночке тех, кто еще не потерял рассудка, – сказал Доннан. – Организовать из них команду по подавлению мятежа. Выдать резиновые дубинки и гранаты со слезоточивым газом. Разбить несколько голов, если потребуется, но восстановить порядок, пока инициатива не потеряна. И еще: перестать спрашивать, чего они хотят. Сказать им, что они должны делать.

– По-моему, – мягко сказал человек, стоявший позади Истерлинга, – Говард собирается жениться по возвращении домой.

– Это не оправдывает его, – ответил Доннан. – И, во всяком случае, нам нужен кто-то покрепче.

Голдспринг уставился на Доннана; и мало-помалу взгляды всех окружающих устремились к нему. Никто не произнес ни слова.

«Я?.. – пронеслось в голове Доннана.