Обернувшись, увидел Хэннаха, наблюдавшего за мной.

— Я улетаю отсюда немедленно. Вы найдете себе кого-нибудь другого.

Не повышая голоса, он напомнил:

— У нас контракт, парень. И там стоит твоя подпись, над моей, и контракт официально зарегистрирован.

Ничего ему не ответив, я залез в кабину, проделал все пятнадцать обычных проверок и запустил стартовое магнето. Хэннах провернул пропеллер, мотор завелся, и я сорвался с места так быстро, что ему пришлось поднырнуть под левое нижнее крыло.

Я только запомнил, что он был очень бледен, его рот открывался в крике, но слова тонули в реве мотора "фалькон". Я не стал задерживаться, чтобы услышать их, и вообще надеялся, что больше никогда не увижу его.

Мне казалось, что я еще не успел заснуть, когда меня кто-то грубо встряхнул. Я лежал, глядя сквозь противомоскитную сетку на висящую на крюке лампу, вокруг которой вились мошки. Меня снова тряхнули за плечо, я повернулся и увидел Менни.

— Который час? — спросил я его.

— Начало первого.

На нем были желтый плащ и зюйдвестка, с которых стекала вода.

— Вы должны помочь мне с Сэмом, Нейл.

Мне потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, в чем дело.

— Вы, наверное, шутите? — усмехнулся я и повернулся на бок.

Он схватил меня за грудки с силой, которой я от него не ожидал.

— Когда я ушел оттуда, он прикончил вторую бутылку бренди и заказал третью. Он просто убьет себя, если мы не поможем ему.

— И вы на самом деле думаете, что я помогу ему после того, что он сделал со мной сегодня?

— Вот это интересно! Вы страдаете от того, что он сделал с вами, а не с теми несчастными дикарями там, в джунглях. Что же важнее?

У меня от ужаса чуть не встали дыбом волосы, когда я вспомнил ту страшную картину. И я взмолился:

— Бога ради, Менни!

— Ну что, вы хотите, чтобы он умер?

Я вскочил с кровати, начал одеваться и сразу вспомнил печальную историю самого Менни. Но стараясь не принимать ее близко к сердцу, просто ради того, чтобы не сойти с ума. Что мне было надо, так это обрести уверенность. Общение с человеком, столь же встревоженным, как и я сам, могло меня спасти.

Отношение Менни к происходившему меня не совсем устраивало. Он скорее склонялся к аргументам полковника Альберто, чем к моим. Было странно, что он так беспокоится о Хэннахе, который полностью избегал меня с момента прилета.

Я хотел бы порвать с ними обоими, а сейчас, чтобы как-то успокоиться, налил себе виски из запасов Хэннаха. И напрасно — пока я шел по главной улице под дождем рядом с Менни, моя голова начала раскалываться на части.

Еще на подходах к отелю я услышал музыку. Сквозь щели в жалюзи пробивались золотые полоски света. Вдруг раздался звон разбиваемого стекла и чей-то крик.

Мы задержались на веранде, и я предупредил:

— Если он войдет в раж, то переломает нас обоих голыми руками. Поймите вы это!

— Вы сам дьявол, который видит только черную сторону вещей. — Он улыбнулся и на мгновение положил свою руку на мою. — А теперь давайте попытаемся вызволить его отсюда, пока есть еще хоть какая-то надежда.

В салоне сидели два или три посетителя, Фигуередо возился за стойкой, а Хэннах привалился к бару перед ним. Старый патефон играл грустный вальс, и жена Фигуередо стояла рядом.

— Еще, еще! — кричал Хэннах, стуча ладонью по стойке бара, когда музыка стала стихать. Она быстро закрутила ручку патефона, а Хэннах взял полупустую бутылку бренди и попытался налить себе стакан, одновременно неловко смахнув пару грязных стаканов со стойки, которые упали и разбились.

Он так и не заметил нашего появления, пока Менни не подошел и решительно не отобрал у него бутылку.