Но сам-то Николай Анисимович прекрасно понимал, что все эти «находки» ни малейшей роли в его деле не играют, ибо они только удобный повод разделаться с ним за здоровую и острую критику, в чем себе подполковник, знавший службу получше новоявленного генерала Самощенко и его таких «многоопытных» друзей тоже с генеральскими погонами — Бориса Якимова и Тараса Хохлова, никогда себе не отказывал. Особенно в тех случаях, когда вопросы касались разработки и анализов тайных операций в районах боевых действий. У подполковника Савина уже имелся даже отчасти и личный опыт, а у Самощенко, пришедшего к своей должности с помощью известных упражнений языка, не было не только необходимого хотя бы минимума опыта, но и умения вдумываться в то, что ему говорят знающие дело подчиненные. Тот же «языковый способ», вероятно, и спасал генерала, когда якобы благополучные аналитические материалы, выдержанные в его стиле, демонстрировали на разборах у руководства Службы поразительное иной раз незнание проблемы. К злорадному удовольствию «генеральских» подчиненных. Ну разве такое фрондерство (и, главное, где — в ФСБ!) прощается? Вот и доигрался. Да и Витька Латыщенко крепко насолил своими «откровениями» на радиостанции «Свобода», называя некоторые фамилии тех, кто меньше всего хотел бы светиться даже сейчас, и повествуя о некоторых тайных операциях, казалось бы, уже ушедшего в небытие Комитета государственной безопасности, но оставившего после себя опасное для «свободного мира» наследство. Куда уж с подобными оценками-то…

Уходя, господа чекисты оставили женщину в полнейшей растерянности и отчаянии. Однако Екатерина Юрьевна в эти трагические для нее минуты сумела проявить свои лучшие качества верной супруги военного человека.

2

Давний товарищ и отчасти коллега Николая Анисимовича, Игорь Васильевич Самойлов, полковник ФСБ, с которым они когда-то вместе начинали свою профессиональную службу, в настоящее время сотрудничал, как принято говорить, с Министерством иностранных дел.

В последние годы он занимал различные должности в посольствах ряда восточных стран, владел их языками и вообще внешне выглядел так, будто явился на прием к какому-нибудь очередному шейху. Высокий, стройный, со здоровым цветом лица и жестким ежиком коротко стриженных светлых волос, он напоминал этакого нестареющего, несмотря на почти пятьдесят прожитых лет, нормандского воина. И еще, он едва ли не с первых дней знакомства нравился Кате, которая этого и не скрывала, иной раз даже нарочно вызывая шутливую ревность у Николая.

Игорь был женат и разошелся по причине отсутствия детей, но, главным образом, как он говорил, несходства характеров, что в дипломатической жизни становилось чаще помехой, а не помощью в делах и знакомствах мужа. Иначе говоря, в настоящий момент Игорь был свободен от брачных уз. И находился в Москве. Катерина знала об этом, недавно муж с ним о чем-то долго беседовал по телефону.

Вот к нему, узнав о том, что Николай арестован по чудовищному обвинению, о чем ей сообщили люди, производившие в квартире обыск, и обратилась она в первую очередь. Игорь в тот день дежурил на службе и смог появиться у Екатерины Юрьевны лишь на следующий день, точнее, в конце рабочего дня, под вечер.

А потом он, как мог, утешал плачущую женщину, но веских аргументов в пользу Николая привести не мог, хотя сам и считал его честным и порядочным человеком. Для обвинений, что были, по словам Кати, выдвинуты ее мужу, нужны весьма серьезные доказательства. Да и в Лефортово, которое до перехода в ведение Минюста являлось собственной тюрьмой ФСБ, просто так, по чьему-либо капризу или чисто случайно, не сажают. А в общем, черт знает что тут делается. Да и что он мог бы посоветовать? Так и не утешив, но пообещав не оставлять этого дела без своего внимания, Игорь уехал, уговорив Катю крепиться — мало ли какие неожиданные повороты случаются в их мужской жизни, где иногда приходится ходить по лезвию ножа!

Он не забыл про свои обещания.