|
А затем снова гремят пять башен — в воздухе вновь раздается глухой вой. Время проходит в жутком чередовании — два или три залпа средней артиллерии, затем бортовой залп тяжелых башенных орудий — два-три раза резкий треск, затем мощный гулкий, приглушенный грохот. Адский шум сотрясает воздух. На суше бушует смертоносный огонь, русские бешено отстреливаются. Разверзлись сотни огненных жерл — Севастополь подобен аду, который открыл свои пламенеющие пасти. Непрерывно там вспыхивает длинной очередью, выстрелы шумят, грохочут, свистят и шипят на нас — то слишком близко, то слишком далеко. Один-единственный раз огненный дождь, звенящий железный град обрушивается на нас. Ужасный гром по обе стороны. Крр-р-а-х — на суше снова стреляют. Вновь загорается огненная цепь, начинается слева, прекращается далеко справа. Пробегает по всей ширине оборонительных сооружений. Снова раздается рев — снова слишком близко или слишком далеко. Перед нами, за нами, вокруг нас снаряды падают в воду, метровые фонтаны рядами поднимаются из воды, вокруг, по взбаламученному железным градом морю, словно сделанные по волшебству, танцуют белесые колонны. Вздымающаяся, шипучая пена ухудшает видимость — временами ничего не видно — побережье на мгновение исчезает. Залп за залпом вырывается из стволов „Гебена“. Грохот битвы набирает огромную силу… 25 минут грохот непрерывно прокатывается над крымским побережьем, в течение 25 минут наши орудия бьют по российской крепости Севастополь, причём „Гебен“ остается невредимым. Мы медленно отходим в открытое море. Хватит беспорядочной стрельбы — мы прекращаем огонь. Цель достигнута, русские как следует проучены».
Отдавая должное красочному описанию германского мемуариста, тем не менее, следует помнить, что, согласно документальных подтверждений, обстрел берега происходил следующим образом. Первый залп с «Гебена» с большим недолетом накрыл пространство перед русской артиллерийской батарее № 4, второй у береговой черты, третий перелетел батарею № 4, а четвертый лег еще дальше, и только один из неприятельских снарядов попал в расположение батареи № 16 на Северной стороне, задев одно из орудий и воспламенив пороховые погреба. Часть снарядов, выпущенных с германского крейсера, легла на внутреннем Большом рейде, где стояли основные силы русского флота, а часть, долетев до берега, разорвалась вблизи морского госпиталя, земской школы, в Корабельной слободе, где оказались жертвы в количестве восьми человек и возле угольных складов. Осколки разорвавшихся возле госпиталя снарядов убили двух больных матросов и ранили восемь человек из числа пребывающих на излечении и персонала. Запоздалый выход в море главных сил Черноморского флота, предпринятый его командующим Эбергардом, естественно, окончился безрезультатно: быстроходный противник не стал дожидаться возмездия и быстро ушел от столкновения. «Гебен» счел за благо удалиться, правда, совершив на обратном пути еще несколько нападений на наши корабли. Русский участник событий вспоминал: «В ночь с 15 на 16 октября 1914 года миноносцы 4-го дивизиона под брейд-вымпелом капитана 1-го ранга князя Владимира Владимировича Трубецкого находились в море, в дозоре, вблизи Севастополя. Утром, возвращаясь домой, миноносцы должны были произвести учебную минную стрельбу. В 2 часа ночи на флагманском миноносце „Лейтенант Пущин“ было получено шифрованное радио Наморси: „Турецкие корабли внезапно атаковали в Одессе нашу базу. Война началась. Из Ялты возвращается „Прут“. В случае необходимости окажите ему поддержку“. Расшифровав телеграмму, князь тотчас приказал собрать миноносцы вокруг себя (сигналами Ратьера). Команды построились на палубах. В горячих и простых словах он объявил о вероломном нападении врага, обрисовал им обстановку театра войны и поздравил с началом компании. После молитвы „Спаси Господи, люди Твоя“ сыграна боевая тревога, разведены пары во всех котлах, заряжены торпедные аппараты боевыми минами. |
