С сегодняшней легендой все ясно.

– Ба, сколько лет, сколько зим! – сказал Владимир, растягивая губы в самой идиотской из улыбок. – Садись, поболтаем!

Женщина села, задорно тряхнув золотистыми кудряшками, и тотчас рядом со столиком образовалась официантка.

– Что будете заказывать? – противным писклявым голосом осведомилась она.

Владимир сделал заказ, дождался, пока его принесли, и только после этого заговорил. Так тихо, чтобы сидящий за соседним столиком не смог разобрать слов.

– Я слушаю, – сказал он.

– Все прошло наилучшим образом, – мило улыбнувшись, проговорила женщина. – Господа с того берега очень довольны результатом. Послезавтра будет осуществлен очередной денежный перевод по той же схеме. Можете приступать к следующей акции.

– Хорошо, – кивнул Владимир.

Игривое выражение лиц беседующих противоречило содержанию разговора. Посторонний наблюдатель, видевший начало беседы, ни за что бы не догадался, что речь идет о чем-либо, кроме школьных лет, проведенных вместе.

– Да, – начала женщина, но тут ее прервали.

– Эх, дубинушка, ухнем! – заорал кто-то за спиной хриплым голосом. Владимир невольно повернулся на звук.

У двери, подпирая косяк, стоял бомж. Обряжен он был в неопрятные лохмотья, вонь от которых мгновенно распространилась по помещению. Красное лицо украшала неопрятная русая борода.

– Эх, зеленая, сама пойдет! – выдал бомж вторую строчку и решительно двинулся к стойке.

Но тут в дело вмешался бармен.

– Васька, стой, дурак! – сказал он. – Ты пьян! Вали отсюда!

– И не подумаю! – бомж, покачиваясь, уверенно двигался вперед. Попавшийся под ноги стул с грохотом отлетел в сторону. – Я – русский, и я в своей стране! Что хочу, то и делаю! А ты, Нодар, если не нравится, убирайся к себе в Тбилиси!

– Вот дурак! – в сердцах бросил бармен. – Мои предки сюда двести лет назад приехали! Я больше русский, чем ты, пьяная морда…

Бомж налетел на стол, тот на несколько мгновений задержал его продвижение. Загрохотали падающие стулья. Бармен, видимо, каким-то образом подал сигнал о беспорядке, поскольку в кафе вошли двое милиционеров.

Одинаково невысокие, узкоглазые, они смотрелись как братья.

– Опять буянишь, Василий? – сказал один из них, а второй укоризненно покачал головой.

– Нет, – гордо выпрямляясь, ответил бомж. – Я самов-выражаюсь!

– Вот и отлично! – пьяница был ухвачен двумя парами крепких рук. – Пойдем самовыражаться к нам! Заодно и протрезвеешь!

Нарушителя спокойствия повлекли к двери. Он сопротивлялся, но силы оказались неравны, и вскоре заунывное «Эх, дубинушка, ухнем…» стихло вдалеке.

Владимир повернулся к собеседнице. Та улыбнулась ему, как ни в чем не бывало.

– Досадная помеха, – сказала она. – Впрочем, продолжим. Дело в том, что мы считаем, что пора переходить к более решительным шагам.

– Не понял? – искренне удивился Владимир. – Неужели того, что мы делаем сейчас, мало?

– Да, – она кивнула. – Мероприятия, проводимые вами, стандартны для любой террористической организации. Пора совершить нечто такое, что сразу выделит вас из общего ряда.

– Каким же образом? – изумление Владимира все росло. Он никак не мог понять, на что намекает связная. На использование химического или бактериологического оружия? Маловероятно.