– А ты не торопись, Павел, в таком деле спешить нельзя. Я вот выяснила, что лаборант Чепуров И.Д. является не кем иным, как родственничком Эдика Чепурова – любителя уличного мордобоя и разбоя. Точнее, это его двоюродный дядюшка. А раз так, то факт подкупа лаборанта и подмены анализов предлагаю считать доказанным.

– Полина, разве это и так не было понятно?!

– Кому понятно? Тебе, может, и было, а мне – нет. Я всегда убеждаюсь во всем самолично, чтобы случайно не пострадали невиновные люди.

– Хорошо, что ты так щепетильно все проверяешь. Ну а делать-то нам что?

– Ты хочешь, чтобы я тебя чем-нибудь озадачила? Ладно. Вот тебе партийное поручение: нарой мне связи Евдокии Курочкиной.

– В каком смысле – связи?

– Ее подруги, друзья, хорошие знакомые…

– А зачем нам это надо?

– Мадам Курочкина дала на суде ложные сведения, обеспечивая своему ненаглядному алиби. Я считаю, что это тоже преступление, и хочу, чтобы она понесла заслуженное наказание: сама испытала на себе, каково это, когда преступнику обеспечивают ложное алиби.

Павел промямлил что-то нечленораздельное.

– Что-что? Я не расслышала, – переспросила я.

– Полина! Честно говоря, я не понимаю, зачем все это нужно? И при чем здесь эта Курочкина? Она, конечно, тварь, никто не спорит, но мы хотели… хм, разобраться с другим человеком. А непорядочный свидетель – да, это плохо, очень плохо. Но она самолично никого не убивала.

– Павел, ты не прав! Убивала. Своей ложью! Она дала неверные показания и тем самым помогла преступнику уйти от возмездия. Во всяком случае, смерть Аллы Арбениной и на ее совести тоже. А муж Аллы? Он в больнице, и еще неизвестно, чем там все кончится. И ты считаешь, что Курочкина не заслужила наказание?

– Ну, хорошо, согласен. Заслужила. Но с ней можно разобраться и позже – невелика птица.

– Нет! Именно сначала с ней и со всеми другими людьми, так или иначе помогавшими Суруляку оказаться на свободе. Чтобы он видел, как возмездие неумолимо приближается к нему самому! Как известно, ожидание смерти хуже самой смерти.

– А если этот Обмылок вздумает завести в укромное местечко какого-нибудь другого ребенка?

– Сейчас вряд ли. Он убийца, но не дурак. Побоится: он ведь только что чудом избежал наказания. Он будет выжидать, чтобы прошло какое-то время и все забыли о его преступлении, потеряли бдительность.

– Хорошо, – вздохнул Павел, – считай, что ты меня убедила. Пойду добывать сведения.

Он отключился. Я положила трубку и достала из футляра саксофон. Сегодня у меня было не самое грустное настроение, но почему-то мне захотелось сыграть одну из лирических композиций Клода Дебюсси. Обычно саксофон помогал мне справиться с дурным расположением духа, а иногда в процессе музицирования мне в голову приходило какое-нибудь оригинальное решение проблемы.

Так было и сейчас. Я играла лирическую мелодию, и мысли унеслись сначала куда-то далеко-далеко, а потом они закружились вокруг личности самого Обмылка, персоны его подружки и их дурацкого магазина. Пожалуй, надо бы поставить им под прилавок «жучок»! Всегда лучше иметь свои глаза и уши в стане врага. А если уж таковых нет, то требуется хотя бы подслушивающее устройство на худой конец… Когда-то Алина познакомила меня с хорошим электронщиком, компьютерным гением и хакером-одиночкой в одном лице, Витей Шиловым, откликающимся на ник Шило. Витя снабжал меня изготовленными и усовершенствованными им самим приспособлениями для «прослушки». Они были просты в употреблении и весьма надежны. Кроме гениальности, Витя обладал еще одной из положительных черт характера: он был удивительно скромен.