– Предатель! Предатель! – снова послышались голоса.

– Ты забыл легенду о ночном тигре Синанджу, – сказал Чиун. – О мертвеце с бледным лицом, который придет из мира теней и которого Мастер научит своему искусству, чтобы тот превратился в ночного тигра и стал бессмертен. Ты забыл об этом?

– Это все детские сказочки, – насмешливо ответил Нуич. – Давай сюда твоего американца и посмотрим, кто бессмертен.

– Где он? Белый человек... тащи его сюда! – Голоса слились в рев.

И тогда Чиун тихо сказал Нуичу:

– Синанджу будет твоей, Нуич. Но пусть Римо останется жить. Вот моя цена.

Громко, чтобы слышали все, Нуич ответил:

– Я не желаю сговариваться со стариками и глупцами. Римо должен умереть. А тебе пора к предкам!

Толпа замерла. В старые времена – еще до того, как Мастера Синанджу стали поддерживать существование жителей деревни, – престарелых, больных, а также голодных детей «отсылали к предкам»: топили в холодных водах залива.

Чиун пристально смотрел в глаза Нуича. В них не было ни капли жалости или сострадания, ни проблеска человечности. Это был окончательный ответ.

– Я сам отправлюсь к предкам, – сказал Чиун. – Но человек с белой кожей должен жить.

Его тихий голос взывал к милосердию Нуича.

В ответ тот язвительно улыбнулся и сказал:

– Пока Римо жив, секреты Синанджу – не секреты. Он постиг наше древнее искусство и должен умереть вместе с ним. Теперь же!

– Сейчас же! – послышались крики. – Американец должен умереть!

И тогда над обезумевшей толпой зазвенел голос. И этот голос заставил всех обратить взгляды к дворцу Мастера. И замолчали они, и увидели, что на пыльной дороге стоит белый человек, одетый в черное кимоно без пояса.

И это его голос, подобно колоколу, прозвучал над головами жителей деревни, и с удивлением воззрились они друг на друга, ибо белый человек говорил на языке жителей деревни, и его слова были словами этой страны и ее древних обычаев, и означали они:

– Я – Шива, Разрушитель! Дестроер – ниспровергатель миров. Мертвый ночной тигр, созданный Мастером Синанджу. Кто этот пес, что дерзает бросить мне вызов?!

И толпа смолкла, охваченная ужасом.

Когда раздался голос Римо, Чиун как раз смотрел на Нуича. Старик видел, как расширились его глаза то ли от страха, то ли от удивления.

Ким Ир Сен выглядел не только изумленным, но и напуганным, что было простительно: он не принадлежал к Диму Синанджу.

Чиун медленно обернулся. Неужели боги услышали его молитву и ниспослали Римо чудесное исцеление?

Но надежда покинула Чиуна, когда он увидел Римо, который стоял с трудом, опираясь всем телом на здоровую левую ногу, руки его беспомощно висели вдоль тела, прижатые к бедрам, чтобы хоть как то облегчить боль в плечах.

Когда Чиун подумал о той боли, которую испытал Римо, одеваясь и шагая по пыльной дороге к деревенской площади, его сердце переполнилось любовью и жалостью к нему, потому что сейчас Римо лицом к лицу столкнулся со смертоносной жаждой мести Нуича.

Нуич понял все. Он заметил запястья, неловко прижатые к бедрам, он увидел, что единственная опора Римо – это его левая нога. С безжалостной усмешкой он отделился от толпы и направился к Римо.

Римо стоял на месте. Его голова буквально раскалывалась от боли. Нуич должен нанести четвертый удар в левую ногу Римо, изуродовать и убить его.

Но оставался шанс, что Нуич проявит неосторожность. Если он подойдет слишком близко, то более массивному американцу, может быть, удастся подмять его под себя и как нибудь нанести удар.