Изменить размер шрифта - +
Нашла коса на камень: Николай взял да и отозвал из Лондона русского посла Ливена.

Христофору Андреевичу уготовили почетную должность сделаться воспитателем наследника престола цесаревича Александра Николаевича. Князь Ливен был в восторге. Но его жена… Дарья Христофоровна была убита необходимостью покинуть милую Англию. Об этом свидетельствует ее письмо старинному другу, поклоннику и бывшему любовнику лорду Чарльзу Грею, написанное 6 августа 1834 года уже из Петербурга:

«Пожалейте меня, мой дорогой лорд, я сто€ю сожаления… Не знаю, как буду существовать вдали от горячо любимой мною Англии, вдали от всех вас! Перед глазами моими поднесенный мне браслет (герцогиня Сузерленд поднесла Дороти великолепный бриллиантовый браслет от имени лондонских дам, ее подруг, на память о них и в знак печали об ее отъезде) – величайшая честь, какая только могла быть оказана мне; как я гордилась этим, как была счастлива в тот момент и как печальна! По приезде в Петербург мне пришлось провести два дня в Царском Селе. Прием был самый дружеский; государь вполне понимает мои сожаления об Англии, я же могу предаваться своим печальным чувствам».

Но в других письмах Дарья Христофоровна резко сменила тон, осыпая похвалами молодого цесаревича Александра Николаевича, добавляла, что «будет любить его, как родного сына», что «не может быть лучше должности и занятий более интересных, чем воспитание наследника престола».

Николай Павлович был осведомлен о том, что материнские чувства Дарьи Христофоровны к наследнику помогли ей смириться с изгнанием. Значит, она охотно последит за его интимным поведением, вернее, за интимным поведением фрейлин. С этой минуты княгиню Дарью назначили статс-дамой и старшей над фрейлинами.

Через несколько дней Дарья Христофоровна намекнула императору, что должна перекинуться с ним словцом наедине.

– Ваше Величество, мне кажется, что эта окаянная девица при первом же удобном случае откроет ворота крепости и просто силком затащит туда принца, – без предисловий начала она, по английской манере называя наследника принцем.

Говорила княгиня Дарья с такой горячностью, что Николай Павлович оторопел. Право, даже родная мать Сашки, Александра Федоровна, относилась к этой истории спокойнее. О, эти верные подданные старой закалки, думал император, как трогательно, что они всякое дело, случившееся в царской семье, принимают столь же близко к сердцу, как собственные обстоятельства, и даже ближе.

– При этом, – продолжила Дарья Христофоровна, – Бороздина ведет разговоры о том, что хочет отдать свое девичество лишь тому человеку, с кем пойдет под венец…

– Великий Боже… – пробормотал Николай Павлович, и у него волосы на голове зашевелились от ужаса.

Он предчувствовал в сыне нрав, не слишком-то отличающийся от собственного. И хотя у него и в мыслях никогда не было жениться на какой-нибудь фрейлинке, Александр, при всей его бесспорной мужественности, слишком уж чувствителен, весь в мать. Как бы не дошло дело до тайного венчания с Наташей Бороздиной!

– Осмелюсь предложить вам радикальный выход из положения, – сверкая серыми глазищами, – произнесла княгиня Дарья.

Император, первый кавалер империи, вдруг подумал, что она очень красивая женщина, несмотря на свои… сколько ей там? Ну, около сорока. А выглядит лет на пятнадцать моложе, просто светится вся, и, что характерно, необычайно посвежела и похорошела, когда начала служить при дворе. И снова мысль о необычайной преданности старшего поколения слуг своим государям согрела его сердце. Ох, если бы он знал истоки этой редкостной преданности Дарьи Христофоровны своим государям, выгнал бы ее из дворца незамедлительно… Однако ни о чем он так и не узнал до самой смерти.

– Радикальный? – повторил Николай Павлович.

Быстрый переход