— Класс! По случаю превосходной погоды занятие сегодня пройдет в школьном дворе! Все бегом марш!

Физрук хлопнул в ладоши и для верности свистнул в висевший у него на шее свисток. Он, кажется, искренне ожидал радостных воплей и ликования, но восьмиклассникам было всё равно, где бездельничать сорок минут; школьники вяло потянулись к выходу из зала.

— Степан Степаныч, что-то я неважно себя чувствую, — на всякий случай сказал Пух.

Этот номер с физруком никогда не прокатывал, но Аркаша был очень упорным мальчиком.

— Ты давай мне, Худородов, не выпендривайся. Посмотри на себя — на тебе пахать надо! Во двор бего-о-ом марш!

По пути Пух попытался обсудить с Крюгером неожиданную истерику Новенького, но Витя отвечал односложно и казался примороженным. Если кто-то сейчас и чувствует себя неважно, понял Пух, то это его друг.

— Может, тебе домой пойти?

— Может, тебе в сраку пойти? Я домой не пойду! — огрызнулся Крюгер.

Вот теперь он звучал совершенно искренне — и Пух забеспокоился. Он не знал подробностей ситуации в крюгеровской семье, но был достаточно сообразительным для того, чтобы понять: ничего хорошего дома у Сухомлиных не происходило.

— Если надо помочь, то я… — продолжил он вполголоса, убедившись, что никого из одноклассников поблизости нет.

Крюгер внезапно замер, бешено посмотрел на Аркашу и заверещал, захлебываясь и брызжа слюной:

— Пошел ты в жопу, понял, со своей помощью! Жиробас ебучий!

Пух дернулся, как будто получил пощечину. Его друг часто и не всегда ненамеренно говорил ему гадости, но никогда, ни единого раза не упоминал при этом его вес. Стало одиноко и противно — Аркаша впервые в жизни ощутил себя по-настоящему преданным.

Крюгер рванул вперед, первым выбежал во двор и яростно пнул один из валявшихся на земле баскетбольных мячей, толком по нему не попав. Тяжелый мяч нехотя покатился в сторону; Крюгер догнал его и снова со всей дури пнул, заставив врезаться в бледно-желтую стену со звуком пушечного ядра. Попытался поймать отскочивший мяч, не смог, подбежал к стене и начал лупить ее ногами, оставляя пыльные следы.

— Сухомлин, я не понял! Немедленно прекратить порчу школьного имущества!.. И самой школы!

Раскрасневшийся Стаканыч вплыл в школьный двор, стараясь не спотыкаться, — такую прекрасную погоду во второй половине сентября грех было не отметить. Он поднес к губам свисток, выронил его, неловко поймал и, наконец, издал длинную трель.

— Восьмой «А»! В одну шеренгу стройсь! К перекличке товьсь!

Пух вздохнул и потащился к своему месту в шеренге. Обычно он стоял рядом с Крюгером (они были примерно одного роста), но сегодня его друг демонстративно вкрутился в середину строя подальше от Аркаши. Хуже всего было то, что Пух по-прежнему не понимал, чем он вызвал взрыв гнева и оскорблений, — ведь он искренне хотел помочь. Видимо, как иногда непонятно говорила мама, добрые дела и правда не остаются безнаказанными… Ну и ладно! В конце концов, настоящим космическим авантюристам не нужны никакие друзья — они сами по себе, как волки!

Физрук повернулся к шеренге восьмиклассников, хлопнул в ладоши и объявил:

— Так, восьмой «А»! Внимание! У вас новенький, звать Саша Шаманов. Прошу любить и, так сказать, жаловать!

Пух прищурился на солнце. Рядом с учителем стоял высокий, широкоплечий, чересчур взрослый для восьмиклассника парень с безупречной киношной улыбкой. В отличие от всех других новеньких, когда-либо виденных Пухом, этот не выглядел смущенным и напуганным — совсем наоборот, он явно получал огромное удовольствие от происходящего. «Псих какой-то», — решил Аркаша. Стаканыч тем временем продолжал:

— Саша переехал к нам из Новошахтинска и будет со всеми вами дружить.