Немного ниже пещеры по узкому карнизу шли двое мужчин. Они были одеты точно так же, как и тот парень, который свалился в расщелину. И у обоих незнакомцев за плечами висели автоматы.

Глава 51

Самусь умирал. У Гарани создалось такое впечатление, что он просто не хочет бороться за жизнь. Рана бомжа начала затягиваться, температура пришла в норму, и, тем не менее, Самусь таял на глазах.

Фиалка все чаще и чаще покидала дупло, чтобы не травмировать бомжа плачем, а Гараня, изображая бодрость духа, пытался развлекать Самуся разными побасенками и историями своих путешествий по России и Африке.

Самусь слабо улыбался, слушая Гараню, но глаза бомжа, казалось, уже заглядывали за грань жизни. В них не было ни страдания, ни сожалений по несбывшимся мечтаниям, ни предсмертной тоски, характерной для человека, которому известно, что часы его жизни уже сочтены.

Временами отрешенный взгляд Самуся начинал излучать какой-то неземной свет. Гаране чудилось, что он проникал сквозь дерево и уносился в космические дали. Похоже, бывший бомж, а ныне «новый робинзон» постепенно превращался в гражданина Вселенной. И это превращение он принимал с легким сердцем и открытой душой.

– Я не знаю, чем его расшевелить, – сокрушалась Фиалка, вытирая слезы рукавом. – Мне кажется, он даже не слышит, что я говорю.

– Ничего подобного, – возразил ей опечаленный Гараня. – Все он слышит и понимает. Да вот только он уже не здесь, а далеко от острова. Туда не докричишься.

– Как это?

– Он доживает последние часы. Его душа готова покинуть тело в любой момент.

– Но это же несправедливо!

– А где ты видела справедливость в этом мире? Человек как марионетка, которую некто невидимый дергает за ниточки. Нам только кажется, что мы сами строим свою судьбу. Иллюзия, не более того…

– Он так хотел пожить на острове…

– Мы много чего хотим.

Они сидели на ветке, словно птицы, и тихо беседовали. Было раннее утро, и солнце только-только показало из-за горизонта свой огненный край. Восхитительная утренняя свежесть, смешанная с дурманом цветущих растений, бодрила, как крепкий ароматный кофе.

Неожиданно из дупла раздался тихий зов Саму-ся, едва различимый на фоне голоса джунглей. Фиалка встрепенулась и неуверенно спросила:

– Мне послышалось или?..

– Или… – буркнул Гараня. – Пойдем…

Они забрались в дупло и уселись возле бомжа. Он лежал с просветленным лицом, которое немного отдавало желтизной, и смотрел на них ясным, осмысленным взглядом.

– Хочу с вами попрощаться, – сказал Самусь.

– Прекрати, Петро, – нахмурился Гараня. – Опять завел старую песню.

– Не перебивай меня, ладно? Мне осталось не много…

Гараня судорожно сглотнул и крепко стиснул зубы. Он старался не глядеть на Фиалку, глаза которой мгновенно наполнились слезами.

– Спасибо вам, друзья… за все… – между тем продолжал Самусь. – Никогда не думал, что меня кто-то проводит в последний путь. Поверьте, это для человека большое счастье… чтобы не как бродячий пес… Еще совсем недавно я думал, что умру где-то под забором и меня зароют как падаль – безымянным и неоплаканным. А оно вон как повернулось… Спасибо.

Фиалка уже плакала, не скрывая слез. Гараня, как и положено мужику, крепился, но и у него глаза были на мокром месте.

– Есть к вам одна просьба… – Самусь остро взглянул сначала на Фиалку, затем на Гараню. – Оставьте меня здесь, в дупле.