— И что тебя здесь так шокировало? — спросил Валдай, когда понял, что его на пленке он не увидит. Пультом он отключил видеодвойку. — Такая живопись сейчас не в цене. Но какое отношение все это имеет к тебе?

— Самое прямое и непосредственное, — одним глотком осушив фужер, ответил Костиков. — Дело в том, что девушка, снятая в этих непристойных сценах, моя дочь.

— Неужели?!

— Представь себе, — в отчаянии Костиков беспомощно развел руками.

— Сколько же ей лет? — не без любопытства поинтересовался Валдай. Он невольно обратил взор в сторону экрана, как будто фильм еще продолжался.

— Двадцать три… Этот фильм погубит меня. — Готовый в отчаянии разрыдаться, Костиков снова обхватил голову руками.

— Талантливую дочь ты воспитал, Костан, ничего не скажешь, — не обращая никакого внимания на душевное состояние собеседника, сказал Валдай.

Минуту или две он сидел молча, перебирая возможные варианты развития дальнейших событий. Он пытался вычислить, кому и зачем понадобилось снимать подобную грязь.

— Где ты взял эту кассету? — наконец спросил он, наполняя фужер Костикова прекрасным французским коньяком.

— Получил по почте, — ответил Костиков.

— На, держи, выпей и расслабься, — Валдай толкнул собеседника в плечо и с некоторой брезгливостью протянул фужер. — Не следует пускать сопли и хвататься за голову. Не в твоих интересах паниковать.

Он вальяжно опустился в кожаное кресло и сделал большой глоток из фужера. Костиков сделал то же самое. На некоторое время в комнате воцарилась полная тишина. Костиков думал только о том, как решить проблему, а Валдай тем временем размышлял над тем, кому понадобилось шантажировать Костикова подобным способом. Он уже понял, что Костиков пришел к нему за помощью. После просмотра записи Валдай догадался, какая именно помощь понадобилась Костикову. Поэтому он пытался вычислить, кто может стоять за этим шантажом, не подставит ли он себя и своих ребят, если даст согласие помогать Костикову. Валдай прекрасно понимал, что может случиться с ним лично, особенно в подобном случае. Валдай принципиально сторонился политики и никогда в нее не вмешивался, считая ее самой циничной игрой без правил.

— Сколько ты готов забашлять за решение проблемы? — поинтересовался Валдай.

— Как положено, пятьдесят штук, — глядя в упор на собеседника, ответил Костиков.

Валдай помолчал, прикидывая в уме реальную стоимость предстоящей работы.

— Не беспокойся, Валдай, я знаю расценки, — добавил Костиков, приняв молчание собеседника за некоторое колебание.

— Что ты хочешь от меня конкретно, Костан? — наконец спросил Валдай.

Валдай вертел в руке фужер, рассматривая в нем жидкость.

— У меня не осталось времени, — произнес Костиков. — Скоро выборы, а я не знаю, что предпринять.

— Понятное дело, — кивнул Валдай, продолжая любоваться коньяком в фужере. — Хочется и рыбку съесть и лапки не замочить. Когда ты получил кассету? — наконец спросил он.

— Около двух недель назад, — с надеждой ответил Костиков.

— Около двух недель?!! И ты только теперь просишь о помощи?!!

— Я полагал, что сам смогу уладить эту проблему, — сказал Костиков.

— И что, получилось? — спросил Валдай.