– Проходите, вас ждут. – Стражник распахнул створки, и я вошла.

Ну конечно! Тот же зал, он же бывшая библиотека, он же бальный. Теперь здесь кабинет. Дубовые книжные шкафы, комоды, у окна стоит массивный письменный стол. Перед ним два удобных кожаных кресла друг напротив друга. Неужели они успели даже стены обтянуть другой тканью? Перевесить шторы? Сменить мебель? И все за одну ночь? Главное – зачем?

– Присаживайтесь, баронесса. – Император кивнул на кресло, развернутое лицом к комнате. Сам он стоял у окна, засунув руки в карманы. – Вот сюда.

Я молча уселась на указанное место. Тяжелый знакомый взгляд появился сразу же, как только я вошла. Стараясь не обращать на него внимания, я осмотрелась. Как и прежде, два окна из трех были плотно задернуты шторами, балконы и дальние углы утопали в тени. Мое кресло освещало солнце, более никаких светильников не было. В центре – огромный ковер с замысловатым узором.

Я всегда старалась подмечать мелкие, никому не интересные детали. Именно они добавляют важные штрихи в общей картине. Вот и сейчас я увидела, что лепнина на потолке в районе левого балкона отличается от остальной. Наверное, скульптор, делавший этих ангелочков, решил схалтурить, или был пьян, или так было задумано им изначально. Потому что на одной из рук амурчика было четыре пальца. Даже переставив мебель и перетянув стены, не думаю, чтобы за одну ночь слуги смогли полностью сменить лепнину на потолке. Это слишком сложно. Четырехпалый ангел присутствовал и на балу. И сейчас. И скорее всего, находился там и в первую встречу с Его Императорским Величеством.

Поежившись от смутного тревожного чувства, я повернулась к мужчине. Тот смотрел на меня не отрываясь, с какой то странной сосредоточенностью. Впервые за четыре дня я удостоилась полного безоговорочного внимания Его Величества. Я тоже решила не отводить глаз. Он был очень красивым, наш император. Именно таким, какие всегда нравились мне. Темноволосый, высокий, широкоплечий. С открытым лицом, твердым, решительным взглядом и военной выправкой. И если раньше, стоя в кругу молоденьких девушек, я стеснялась так явно проявлять интерес, то сейчас мы были одни и я могла себе позволить столь неприличное внимание.

Он молчал, я молчала. Кроме бесспорной привлекательности, он производил впечатление умного и воспитанного, и вежливого человека. Не наряжался в расшитые золотом камзолы, не обвешивал себя драгоценностями, не улыбался без причины, не сыпал сомнительными комплиментами, как это делал граф Кауз. Стоп. Неужели он мне нравится? Я мысленно хмыкнула. Скорее да, чем нет.

Недавно, буквально перед отъездом, у нас с мамой состоялся не очень приятный разговор.

– Ты стала слишком властной для женщины, – сказала она мне, – черствой, холодной, безэмоциональной. Это плохо. Наверное, мы с папой виноваты в этом.

– Перестань, – оборвала я ее, скривившись, не желая выслушивать нравоучения, посчитав себя взрослой для нотаций.

– Ты одела сердце в броню и не позволяешь себе чувствовать, – продолжала мама, невзирая на мое неприятие, – трудно тебе будет сойтись с кем то. Тебе нужен человек, равный по характеру или сильнее, – улыбнулась она грустно.

Я тогда ничего не ответила, только подумала, что в моем окружении подобных нет, и со смешком предложила себе поискать в столице. Разве я предполагала, что мои мысли станут материальными?

И сейчас, глядя на императора, я с удивлением размышляла о том, что, скорее всего, я нашла этого самого мужчину.