— Да я чё против что ли?

— Ебло закрыл. — Мгновенно зарычал мужик. Тут же пояснил. — Ты слушаешь. Вопросов не задаёшь. Усёк сявка? — Штык в ответ кивнул, скривив губы,может свернуть этому папику шею и хрен с ним? Но что делать потом? Сейчас хоть что-то проясняется. Лучше потерпеть. Там посмотрим. — Короче, ты сворачиваешь свои дела, из города сваливаешь, в темпе вальса. Все твои, кто в живых остались, валят с тобой. Куда конкретно — по херу. Просто что бы вас в городе больше никогда не было. Узнаю что появился хоть один — грохнем всех. Усвоил?

— А я могу подумать?

— Это не предложение придурок. Или валите или сдохните. Срок до завтра. — Мужик кивком показал на дверь. — Теперь вали. Сафрона отпускай и вали из города, если хочешь жить.

— Сафрон, это то хуйло что со стволом в дом ломилось?

Мужик скрипнул зубами, но просто кивнул в ответ.

— Не могу. — Извиняющимся тоном, ответил Штык. — Он неожиданно сдох.

— Что? Что ты сказал? — У мужика глаз чуть не выпал. Он приподнялся, грузно осел обратно на сиденье. Тяжело вздохнул и сказал. — Короче, предложение отменяется. Сидишь на жопе ровно, в этом домике. За Сафрона придётся ответить. Что и как, тебе сообщат. Но что б сука, сидел и носа никуда не показывал. Всё, вышел и свалил.

— А если я вас на хуй пошлю, это отразится на вашем решении? — Нагло ощерившись, поинтересовался мелкий бандит, без ведома старших, пытавшийся занять серьёзное положение. Теперь ясно кто и зачем прикончил едва родившуюся преступную группировку. Штык не сразу догадался, но таки сообразил, чем, кстати, был очень горд — всё-таки сам всё понял.

Мужик, когда поверил своим ушам, долго и пристально смотрел ему в глаза. Во взгляде отразилась лёгкая тень удивления — он смог разглядеть, что глаза у собеседника красные, вовсе не с похмелья. У него зрачки красные,впрочем, это не играет роли.

— Ты так торопишься на тот свет, что даже не можешь потерпеть? — Наконец, произнёс мужик.

— Ну, — Штык прижался спиной к двери, сев вполоборота, — ты ведь вор. Значит, я ничем не рискую. Убивать сам не станешь. То есть, конкретно сейчас я ничем не рискую. Ага? — Мужик не ответил, только покраснел сильнее. А на лице отразилось недоумение — он не мог понять кто перед ним. Псих обычный или просто очень дерзкий и голодный парень, каких в это время, по стране хватало. А ещё, в глубине зрачков отразилась, мгновенно потухшая, вспышка страха — он был, точно был страх, но практически сразу пропал. Такие люди, однажды, перестают бояться. Страх атрофируется, становится атавизмом, который всё же, иногда, включается,мужику показалось, что этот дерзкий паренёк, может просто взять и зарезать его прямо в машине. Не пустое опасение. Молодёжь нынче не признаёт многих понятий. Они не чтят законов уголовного мира, они просто берут то, что им нужно. И полноценно справиться с этим, пока что не получается.

— Слушай парень. — Заговорил мужик, увидев в лице Штыка, одного из таких отмороженных ребятишек, большая часть коих, к концу 90-ых, уже лежала глубоко в земле. — Вижу дух в тебе есть. Что-то такое, что мне молодость напоминает. Вали из города, по-хорошему тебе говорю. Потом, если не исправишься, тебя найдут. Я расскажу людям, тебя будут знать. Сможешь устроиться.

— А как же те хуеплёты, что стрелу нам забивали? За них разве не накажут?

— Ха. — Мужик вдруг весело и немного зло ухмыльнулся. — Накажут. Если позволишь. Мне лично, параллельно.