Кирилл Еськов. Последний кольценосец
Мы слабы, но будет знак Всем ордам за вашей Стеной – Мы их соберем в кулак, Чтоб рухнуть на вас войной. Неволя нас не смутит. Нам век вековать в рабах, Но когда вас задушит стыд, Мы спляшем на ваших гробах. Р. Киплинг
Никогда еще на полях войны не случалось, чтоб столь многие были столь сильно обязаны столь немногим. У. Черчилль
ЧАСТЬ ПЕРВАЯГОРЕ ПОБЕЖДЕННЫМ
Золото – хозяйке, серебро – слуге, Медяки – ремесленной всякой мелюзге. "Верно, – отрубил барон, нахлобучив шлем,– Но Хладное Железо властвует над всем!" Р. Киплинг
ГЛАВА 1
Мордор, пески Хутэл‑Хара. 6 апреля 3019 года Третьей Эпохи
Есть ли на свете картина прекраснее, чем закат в пустыне, когда солнце, будто бы устыдившись вдруг за свою белесую полдневную ярость, начинает задаривать гостя пригоршнями красок немыслимой чистоты и нежности! Особенно хороши неисчислимые оттенки сиреневого, в мгновение ока обращающие гряды барханов в зачарованное море – смотрите не упустите эту пару минут, они никогда уже не повторятся... А предрассветный миг, когда первый проблеск зари обрывает на полутакте чопорный менуэт лунных теней на вощеном паркете такыров – ибо эти балы навечно сокрыты от непосвященных, предпочитающих день ночи... А неизбывная трагедия того часа, когда могущество тьмы начинает клониться к упадку и пушистые гроздья вечерних созвездий внезапно обращаются в колкое льдистое крошево – то самое, что под утро осядет изморозью на вороненом щебне хаммадов... Именно в такой вот полуночный час по внутреннему краю серповидной щебнистой проплешины меж невысоких дюн серыми тенями скользили двое, и разделяющая их дистанция была именно той, что и предписана для подобных случаев Полевым уставом. Правда, большую часть поклажи – в нарушение уставных правил – нес не задний, являвший собою "основные силы", а передний – "передовое охранение", однако на то имелись особые причины. Задний заметно прихрамывал и совершенно выбился из сил; лицо его – худое и горбоносое, явственно свидетельствующее об изрядной примеси умбарской крови, – было сплошь покрыто липкой испариной. Передний же по виду был типичный орокуэн, приземистый и широкоскулый – одним словом, тот самый "орк", которыми в Закатных странах пугают непослушных детей; этот продвигался вперед стремительным рыскающим зигзагом, и все движения его были бесшумны, точны и экономны, как у почуявшего добычу хищника. Свою накидку из бактрианьей шерсти, что всегда хранит одну и ту же температуру – хоть в полуденное пекло, хоть в предутренний колотун, – он отдал товарищу, оставшись в трофейном эльфийском плаще – незаменимом в лесу, но совершенно бесполезном здесь, в пустыне. Впрочем, не холод сейчас заботил орокуэна: по‑звериному чутко вслушиваясь в ночное безмолвие, он кривился будто от зубной боли всякий раз, как до него долетал скрип щебня под неверной поступью спутника. Конечно, наткнуться на эльфийский патруль здесь, посреди пустыни, – штука почти невероятная, да и потом для глаз эльфов звездный свет – это вообще не свет, им подавай луну... Однако сержант Цэрлэг, командир разведвзвода в Кирит‑Унгольском егерском полку, в такого рода делах никогда не полагался на авось и неустанно повторял новобранцам: "Помните, парни: Полевой устав – это такая книжка, где каждая запятая вписана кровью умников, пробовавших делать по‑своему". Оттого‑то, наверно, и ухитрился за три года войны потерять лишь двоих солдат и цифрой этой гордился про себя куда больше, чем орденом Ока, полученным прошлой весною из рук командующего Южной армией. Вот и сейчас – у себя дома в Мордоре – он вел себя так, будто по‑прежнему находится в глубоком рейде по равнинам Рохана; и то сказать – какой это теперь дом. |
