Запутано так, что без ста граммов не разберёшься. Протопопов вздохнул.

Руку поднял российский министр финансов Барк, который также заговорил по английски. Слушать это было совершенно неприятно, когда член правительства огромной империи прогинается в угоду Англии. И в столице Российской Империи говорит на забугорном ленгведже, а не на своём родном языке.

— Прошу господ делегатов ещё раз учесть и обратить пристальное внимание на необходимость принятия решительных мер по предотвращениб дальнейшего падения расценки рубля за границей. Мы были вынуждены урегулировать заграничные заказы путем продажи рублей, ввиду незначительного размера вывоза, которым балансировались бы эти покупки, — крайне заумно заверил Пётр Львович, тщательно подбирая слова и тараща свои большие от природы глазища на делегатов. — Уже запрещён ввоз предметов роскоши и далее мы применим ещё более решительные ограничения ввоза и остальных предметов. Но одни такие ограничения не в состоянии остановить стремительное обесценение рубля на рынке. Над нами домокловым мечом висят затруднения внутреннего транспорта, недостаток в сырых материалах и дороговизна труда, что приводит к росту стоимости жизни. В то же время обязательства нашего казначейства, вынуждают Государственный банк производить огромный выпуск бумажных денег. Нам необходимо в кратчайший срок внушить доверие к рублю путем установления устойчивости его курса за границей, чтобы получить необходимые средства для покрытия военных расходов, — протараторил Барк. Пожал плечами. — Иначе нас ожидает катастрофа не только в финансовом, но и в военном и политическом отношениях.

Барк ещё раз обвёл иностранных делегатов взглядом, беря паузу. Но не получив ответа или возращений, продолжил свой спитч.

— Убеждён, что подобные расходы будут предельно минимальны, разумны и обоснованы. Поддержка рубля станет производиться с осторожностью и только тогда, когда рубль будет оцениваться в Лондоне ниже кусов 10 фунтов стерлингов за 140 рублей. Тем не менее для этого необходим большой резервный фонд, и мы надеемся, что британское казначейство не откажет открыть нам кредит... в размере 12 миллионов фунтов стерлингов на каждые три месяца до конца текущего года.

Делегаты внимательно выслушали слова министра финансов, закончившиеся очередным робким и как бы виноватым пожеланием выделения средств России. Начали перешёптываться.

Протопопов ощущал себя так, будто предстал перед очами вершителей мира. И как будто это не Великобритании нужно, чтобы военная махина России оставалась на плаву, а совершенно наоборот.

Наконец, Милнер заговорил:

— Мы вполне признаём серьезные неблагоприятные последствия, связанные с этим вопросом, господин, Барк, и понимаем, насколько разрешение означенного вопроса должно озабочивать вас. Как и разделяем ваши опасения, что результатом дальнейшего обесценения рубля могут явиться серьезные последствия как для России, так и для ее союзников по Антанте, и мы готовы рекомендовать принятие мер для исправления этого явления. Мы будем просить свое правительство предоставить единовременный кредит в размере 12 миллионов фунтов стерлингов на три месяца, начиная с 1 апреля. Этот кредит может быть использован в полном размере с момента его открытия в течение трех месяцев.

Барк выслушал все это стоя.

И когда «хозяева» вынесли своё решение, буквально сполз на стул — счастливый, как таракан. Чему радоваться только — очередной подачке с барского плеча, за которую тебя потом обдерут, как Сидорову козу? Да и выдавать России кредит в том размере, который запросил министр финансов — никто не стал.

— Разумеется, что открытие каких-либо новых кредитов для этой цели бущет зависеть от того, насколько русским и британским правительствами будет признан удовлетворительным результат покупки рублевой валюты в Лондоне совместно с централизированной валютной политикой, проводимой министром финансов в Петрограде, а также насколько будет действительным результат от предохранительных мер, предпринятых в целях ограничения ввоза, — сухо добавил лорд Милнер, как раз поясняя все то о чем подумал Александр Дмитриевич.