Мне удалось установить, что пленные, которых мне передавали для проведения опытов, страдали различными заболеваниями или же были сильно ослаблены физически.

Господин рейхсфюрер, мне пока что не удалось полностью выполнить Ваш приказ из-за отсутствия в моем распоряжении здорового материала для опытов.

С глубоким уважением прошу Вашего распоряжения, чтобы я лично имел возможность отбирать для себя опытный материал среди русских военнопленных. Целесообразнее всего было бы разрешить мне немедленную поездку в Аусшвитц, где я могу на месте выяснить все вопросы, имеющие отношение к пересадке живой костной ткани. Аусшвитц является, как мне кажется, очень подходящим местом для проведения таких опытов, так как большая территория лагеря и его обособленность от внешнего мира позволяют проводить опыты, не привлекая к ним внимания посторонних лиц.

Должен заметить, что лица, над которыми проводятся подобные опыты, в их ходе громко кричат, так как с целью наиболее полного получения научных данных мы не прибегаем к методам обезболивания.

Высокоуважаемый господин рейхсфюрер! Если мое предложение полностью соответствует Вашему мнению, то я просил бы Вас отдать в отношении меня соответствующий приказ, руководствуясь которым я мог бы проводить вышеназванные опыты в Аусшвитце (или Люблине) или каком другом восточном лагере.

Хайль Гитлер!

Прочитав донесение, Чаба опустил его на колени. Вздрогнул, будто ему стало холодно.

— Это неправда, — вымолвил он. — Этого не может быть.

— Не может быть? — переспросила Андреа и вынула из конверта несколько снимков: — Пожалуйста. — Она протянула фото Чабе: — Убедись сам, что это чистая правда.

Бросив взгляд на фотографию, Чаба сразу же узнал профессора Польцера. В форме офицера войск СС, он стоял возле операционного стола, на котором лежал привязанный голый мужчина с искаженным от боли лицом. Чаба невольно закрыл глаза.

— «Сначала быстро подскочила температура, а затем не менее быстро наступил...» — еле слышно пробормотала Андреа.

— Что ты сказала? — спросил Чаба.

— Я процитировала строчку из дневника доктора Густава Менрера.

— Меня это не интересует.

— А должно бы интересовать, — заметила девушка. — Вот послушай дальше: «Замороженные трупы людей складывали друг на друга: мужчин и женщин...» Послушай, каких высот достиг сверхчеловек. — И она продолжала читать, так как хотела, чтобы это помогло Чабе поскорее расстаться со своими иллюзиями.

— Прошу тебя, прекрати говорить об этих ужасах!

Андреа замолчала. Вложила все обратно в конверт. Чаба смотрел прямо перед собой и в душе чувствовал, что его положение более безнадежно, чем когда бы то ни было. «Однако я все равно не стану убийцей, — решил он, — я не убью своего больного. Другого выхода у меня нет, следовательно, мне нужно попытаться сделать невозможное».

— Андреа, в каком часу ты пойдешь в госпиталь? — спросил он.

— К восьми.

— Я попытаюсь помочь Милану бежать.

— Каким образом?

— Объясню Эккеру, что его необходимо немедленно оперировать. Если он согласится на это, то Милана отвезут в госпиталь, а уж оттуда Пустаи и его люди организуют побег Радовича. Ты нам поможешь?

Андреа молча кивнула.

Пока Чаба и Андреа обговаривали детали побега Милана, генерал-лейтенант Хайду все еще мучился сомнениями.