Месье Руксель женился в сорок пятом году, но жена его умерла молодой. Дочь месье Рукселя умерла родами, оставив ему внучку. Таким образом, мадам Арманд является его единственной близкой родственницей. Она уверяет, что очень любит деда и всячески заботится о его благополучии. По правде говоря, я не могу этого понять, зная, как он обращается с ней. Тем не менее мы принимаем как факт, что она работала на него, заботилась о нем и оберегала от жизненных невзгод. Верно?

Руксель кивнул.

— О такой внучке можно только мечтать, — сказал он. — Она абсолютно бескорыстна и замечательная помощница, и если вы собираетесь оклеветать ее, я могу рассердиться…

— Как я понимаю, она — ваша единственная наследница.

Он пожал плечами:

— Естественно. Это не секрет. Кроме нее, у меня никого не осталось. Кому же еще я могу оставить наследство?

— Например, сыну, — тихо сказала Флавия.

Наступило такое глубокое молчание, что она засомневалась, прервется ли оно когда-нибудь. Не было слышно даже дыхания.

— Артур Мюллер, жертва первого убийства, был вашим сыном, месье, — продолжила Флавия. — Сын Генриетты Ричардс, ранее — Генриетты Гартунг. Она еще жива. На протяжении нескольких лет она была вашей любовницей. Мюллер родился в сороковом году — к этому времени, по ее словам, она уже два года не состояла с мужем в близких отношениях. Его место заняли вы. Она сохранила в секрете имя отца ребенка. Во-первых, она не хотела, чтобы ее сын лишился наследства, а во-вторых, заботилась о репутации мужа. Генриетта Гартунг не смогла сохранить верность мужу, но считала необходимым соблюдать внешние приличия. По этой же причине она не разрешала вам требовать у Гартунга развода.

— Я и не собирался этого делать, — фыркнул Руксель.

— Простите?

— Чтобы я женился на Генриетте? У меня и в мыслях этого не было.

— Но вы же любили ее, — сказала Флавия, чувствуя, как в груди у нее закипает злость.

— Никогда, — пренебрежительно бросил он. — Она была забавная, симпатичная, смешная. Но любить ее? Нет. Жениться на бессребренице Генриетте? Чего бы она стоила без мужа? Абсурд. Да я никогда и не говорил ей об этом.

— Она любила вас.

Даже сейчас, несмотря на серьезность положения, Руксель не удержался от тщеславной улыбки и пожал плечами, как бы говоря: «Это естественно».

— Генриетта была глупой девушкой. Всегда. Она скучала в замужестве и жаждала приключений. Я всего лишь развеял ее скуку.

Флавия более пристально присмотрелась к нему и глубоко вздохнула, с трудом сохраняя хладнокровие. Как он сам же заметил, нет смысла останавливаться на середине. Она дала обещание Генриетте Ричардс сказать ему о ее любви и сдержала его. А теперь она выполнит свою работу.

— Генриетта Гартунг никому не рассказала о вас, кроме своего сына. Когда ей удалось переправить его в Аргентину, а потом в Канаду, она сказала ему, что его отец был героем. Артур был тогда совсем маленьким, но он запомнил ее слова и всю жизнь хранил веру в героическое прошлое своего отца. Даже когда ему рассказали о предательстве Гартунга, он не поверил. Его приемная сестра решила, что он тешит себя иллюзиями. Но его вера основывалась на словах матери.

С годами Артур понял, что Гартунг на роль героя не тянет, даже если исключить обвинение в предательстве. Тогда он решил, что его отцом был другой человек. Потом к нему в руки попали письма его родителей, которые укрепили Артура в этой мысли.