Эрлинги были разбойниками и пиратами, которые на своих длинных ладьях совершали набеги на окрестные земли и забирались все дальше на юг. Но даже пиратов можно соблазнить торговлей, и Фираз ибн Бакир и его партнеры извлекали из этой истины прибыль. Достаточно крупную прибыль, чтобы заставить их вернуться сюда уже в третий раз, стоять на пронизывающем ветру в холодное утро и ждать, когда состоится сожжение Хальдра Тонконогого в ладье вместе с оружием, доспехами, лучшими домашними вещами, деревянными фигурками богов, одной из рабынь и… конем.

Светло-серым конем, красавцем, любимцем Хальдра, который исчез. На очень маленьком острове.

Ибн Бакир огляделся. С базарной площади можно было охватить взглядом почти весь Рабади. Гавань, каменистый берег, у которого стоял десяток ладей эрлингов и его собственный торговый корабль — первый из приплывших, что должно было стать чудесной новостью. Это поселение, вмещающее, вероятно, несколько сотен душ, считалось важным рынком северных земель, и этот факт очень забавлял купца из Фезаны, человека, которого принимал халиф в Картаде, который там гулял по садам и слушал музыку фонтанов.

Здесь нет никаких фонтанов. За частоколом и окружающим его рвом можно было видеть лоскутное одеяло каменистых полей, затем пасущийся скот, затем лес. За сосновым лесом, как он знал, снова раскинулось море, а вернее, пролив, за которым лежал Винмарк. Там было еще несколько хуторов, рыбацких деревушек вдоль побережья, потом пустота: горы и деревья занимали огромные пространства, до тех мест, где, по слухам, бегали бесчисленные стада карибу, а обитавшие среди них люди сами надевали на охоту рога и зимними ночами творили колдовские обряды, поливая землю собственной кровью.

Ибн Бакир записал эти истории во время последнего долгого путешествия домой, рассказал их халифу во время аудиенции в Картаде и подарил повелителю правоверных свои записки вместе с мехами и янтарем. В ответ ему тоже вручили подарки: ожерелье, богато изукрашенный кинжал. Теперь его имя стало известным в Картаде.

Фиразу пришла в голову мысль, что может оказаться полезным понаблюдать и описать эти похороны, если только проклятый обряд когда-нибудь состоится.

Купец содрогнулся. На пронизывающем ветру было холодно. Группа неряшливо одетых мужчин направлялась к нему, лавируя по площади так, словно они все находились на борту корабля. Один споткнулся и толкнул другого; тот выругался, толкнул в ответ, схватился рукой за топор. Третий вмешался и получил удар в плечо за свои труды. Он обратил на него внимания не больше, чем на укус насекомого. Еще один великан. Они все, грустно подумал ибн Бакир, такие огромные.

С опозданием ему пришло в голову, что сейчас не слишком подходящее время для чужеземца на острове Рабади, когда их конунг (это слово означало, насколько мог судить ибн Бакир, нечто очень похожее на правителя) умер и похороны срываются из-за таинственным образом пропавшего животного. Могут возникнуть подозрения.

Когда эрлинги приблизились, он поднял руки ладонями вверх, а потом соединил их перед собой. Согнулся в подобающем поклоне. Кто-то рассмеялся. Кто-то остановился прямо перед ним, пошатываясь, и пощупал бледно-желтый шелк туники ибн Бакира, оставив на ней сальное пятно. Его переводчик Ульфар сказал что-то на их языке, и они опять рассмеялись. Ибн Бакиру, встревоженному теперь, показалось, что напряжение несколько спало. Он понятия не имел, что делать, если он ошибается.

Значительная выгода, которую можно получить от торговли с варварами, была прямо пропорциональна опасности путешествия, и опасность подстерегала не только на море. Он был младшим партнером, вложил в дело меньше других и зарабатывал свою долю именно участием в путешествии. Тем, что позволял тупым, дурно пахнущим варварам теребить свою одежду, а сам кланялся и улыбался и молча считал часы и дни до того момента, когда его судно сможет отплыть, опустошив, а затем снова наполнив трюм.