— Ты сошел с ума, — шепчет она.

— А, господин комиссар! Клянусь, я не соскучился, нет. Однако вспоминал, как вы там поживаете.

Дре аккуратно кладет на спинку стула плащ, кашне, шляпу — он педант — и садится перед Ришаром, который сам с собою играет в шахматы.

— Как видите, — начинает он, — делаю вид, что продолжаю следствие для госпожи де Шамбон.

— Опять! Так эта комедия еще не скоро кончится?

— Дело в том, что в ее соображениях есть определенная логика. Для нее сомнений нет: брата убили. В таком случае, кто?

— Вот именно, кто? — повторяет Ришар.

— Ваш конь, — замечает Дре. — Я бы пошел. Вы позволите? Он передвигает фигуру на доске.

— Браво, — соглашается Ришар. — Так вернемся к госпоже де Шамбон. Может, она с приветом?

— Может, и с приветом, только хитрюга. Ее последнее открытие… о, уверяю вас, чего-нибудь да стоит!…

Представьте себе, она снимает трубку, но не для того, чтобы звонить мне, — я для нее мелкая сошка, — а для того, чтобы побеседовать с начальством, которое не решается послать ее ко всем чертям.

— Так что это за последнее открытие?

— Она вбила себе в голову, что в Братскую помощь звонил не ее брат. Ришар задумчиво скребет подбородок черным слоном.

— Не понимаю.

— Что тут непонятного? Очень даже понятно. И вовсе не глупо. В самом деле, человек из Братской помощи слышал голос, но ведь он не знает, какой именно голос у Фромана. Это мог быть чей угодно голос.

— Вы хотите сказать, что…

— Не я хочу сказать. Она!… Она хочет сказать, что ее брата могли убить, а потом позвонить от его имени.

— Придумано ловко, — допускает он. — Один такой ход, и мне шах и мат.

— Каким образом?

— Ну конечно! Если все происходило так, как она предполагает, преступление было преднамеренным. Трудно представить себе таинственного убийцу, вошедшего через застекленную дверь и сымпровизировавшего подобную сложную мизансцену. Следовательно, преступник — кто-то из проживающих в замке. Но Иза была у друзей, Шамбон в кино… Остается… да, черт возьми… остаюсь я… Она клонит именно к этому, старая кляча.

— Вы быстро соображаете, — замечает Дре.

— Представьте, я знаю, сколько будет дважды два, и знаю, что она меня терпеть не может. И вот доказательство.

— О, доказательство! Вы явно торопитесь! — Комиссар полиции по горло сыт ее домыслами, но городские власти рядом, и комиссару очень хотелось бы положить конец разговорам о деле Фромана. — Моя задача состоит в том, чтобы управлять старой дамой, сказав ей примерно следующее: «Нам это тоже приходило в голову, но только не надо, чтобы преступник о чем-нибудь догадывался. В настоящее время мы разыскиваем магнитофонную запись голоса господина Фромана. Когда мы найдем кусок пленки (а он ведь часто выступал), мы дадим его прослушать сотруднику Братской помощи.

— Вы серьезно?

— Ну а как же! Просто надо выиграть время. Ришар жадно затягивается.

— Заметьте, — говорит он. — Все это мне абсолютно безразлично. Даже скорее забавно. На вашем месте я согласился бы с версией преступления.

— Э, тихонько! Ни звука, ни слова. Будем помалкивать. Это, кстати, в ваших интересах.

Он надевает плащ, кашне, слегка надвигает набок шляпу, протягивает палец к шахматной доске.

— Продолжайте играть. Белый конь, да… против черного слона.