— Лучше в этом точно удостовериться. Или так: этим займусь я, а вы спускайтесь и отвлеките игроков какими-нибудь непрошеными советами.

Эллен тряхнула своими светлыми волосами.

— Не старайтесь запугать меня — я и так достаточно напугана. В любом случае, мы ведь оба в этом замешаны?

Итак, она знала, что он собирается еще раз поискать пропавшего Санту. Ухмыльнувшись, Эллери пожал ей руку и пошел впереди.

Они не нашли ни третьей машинки, ни неуловимого незваного гостя.

Перед отходом ко сну Эллери извлек из чемодана один из рождественских подарков отца — единственный отцовский подарок, который он взял с собой в Элдервуд. Это был дневник на 1930 год, который начинался с нескольких страниц без даты для последней недели декабря 1929 года. Ведением дневников Эллери грешил с малолетства. Ему пришло в голову, что сейчас эта привычка могла бы оказаться полезной — следить за ходом того, что обещало обернуться целым букетом неожиданных событий.

Эллери начал на первой чистой странице, проставив дату: «25 декабря 1929 года, среда», и полчаса что-то писал мелким почерком.

Потом он заснул, и снились ему волы, верблюды, горлицы и свежее, пышущее здоровьем личико Эллен Крейг.

Второй вечер: четверг, 26 декабря 1929 года

Утром, в четверг, началась оттепель и было очень пасмурно. По какому-то обратному совпадению все спустились к завтраку в прекрасном настроении.

— Кто-нибудь уже под елочкой смотрел? — весьма театрально осведомилась Валентина.

На ней был твидовый костюм от Бергдорф-Гудмена из яркой сине-зелено-бежевой шотландки, нарочито подчеркивающей ее бледность и принуждающий завороженные взгляды останавливаться на ее ярко накрашенных губах.

— Мисс Уоррен, позвольте предпринять это маленькое расследование с вами? — галантно осведомился Роланд Пейн. Седовласый адвокат разглядывал Валентину с внимательностью аукционного покупателя.

Длинные ресницы Валентины растроганно затрепетали.

— Отчего же, мистер Пейн, буду просто счастлива…

— Республиканцы — это по части нашей Вэл. Она из них веревки вьет, — набив рот ветчиной, поведал Мариус. — Ставлю десять против пяти, что в данный момент она выуживает, не затесался ли в его клиентуру кто-нибудь из голливудских продюсеров.

— Свинтус, — добродушно сказала Расти. — Джон, ты думаешь, там что-то есть?

— Под елкой? Не знаю, радость моя, и знать не хочу, — ответил Джон. — Это все годится для раздела юмора, но меня нисколько не забавляет.

— В такую рань Вэл и Пейн ничего под елкой не найдут, — сказал Эллери. — На карточке же было написано «В первый Святок вечерок». А последовательность места и времени — одно из положительных свойств такого типа подражания Барни Гуглу.

— Тогда ему придется проявить свою щедрость прямо у меня перед носом, — сказал Мариус Карло. — Сегодня вечером по И-эй-эф отрывки из «Аиды» с Ретберг в главной партии, а Радамеса поет Лаури-Вольпи. Этого я не променяю и на дюжину Барни Гуглей.

Эллен воскликнула:

— Ну как?

Из-под елки вылезла надутая Валентина.

— Ничего.

— Кроме нескольких иголочек. — Адвокат слегка развернул Валентину, чтобы оказаться с ней в более укромном уголочке. — Почему бы вам не рассказать мне о себе, мисс Уоррен? На Побережье у меня есть несколько влиятельных знакомых…

— Тут кое-кто говорил о якобы присущем мне свинстве. Смею ли я добавить к нему весьма отчетливый запах козлизма? — спросил Мариус, ни к кому конкретно не обращаясь.