— Принеси кукольный домик, будь добр.

Пока он ходил, никто не шевельнулся, только Вэл Уоррен фальшиво рассмеялась.

Расти молчала.

Джон торопливо спустился, осторожно неся игрушку. В тишине он опустил ее на стол, и в тишине же Эллери вынул маленькую дверцу из второй коробки и вставил ее в пустой проем на верхнем этаже дома. Она пришлась точь-в-точь впору. А когда он вставил миниатюрное окошко с матовым стеклом в рамку на первом этаже, где не хватало окна, оно тоже подошло идеально.

— Эллери, — в голосе Эллен звучал страх. — А тут на обратной стороне нет никаких пометок?

— Нет. — Это Эллери проверил в первую очередь.

— Бред какой-то! — воскликнул Джон. — Кто, к черту, все это делает? И зачем? Даже в грязной шуточке есть какой-то смысл. А здесь в чем смысл?

Эллери спросил высокого полицейского:

— Какой номер телефона Луриа?

Вернувшись, он отрывисто сказал:

— Так. Значит, кто-то с нами играет. Луриа, как и Джон, считает, что это дело рук психопата. Я не согласен. За всем этим стоит здравый ум и смертельно опасный замысел.

Эллери бросил взгляд на маленький домик.

— Вчера вечером Джон получил «недостроенный» дом. Сегодня он получил две детальки, с которыми домик, похоже, стал «достроенным». Что сие должно означать, понятия не имею. Но я не думаю, что таинственность будет возрастать. Поскольку все это имеет рациональную мотивировку, все должно становиться яснее по ходу игры. Посмотрим, что у нас есть на данный момент.

Эллери принялся расхаживать, обращая свои речи то к полу, то к камину, то к обитому деревом потолку.

— Теперь количество подарков стало переменным фактором. Вчерашний состоял из трех предметов, сегодняшний — из двух. Следовательно, мы можем ожидать дальнейших количественных вариаций. На самом деле эти внутренние вариации не влияют на внешнюю вероятность того, что всего будет двенадцать групп подарков — по одной на каждую ночь Святок. В конечном счете общее число отдельных подарков может иметь какое-то существенное отношение к числу «двенадцать». Дальше мы пока двинуться не можем.

— Вы это серьезно, Куин? — недоверчиво спросил издатель и с робкой улыбкой посмотрел вокруг себя, как бы приглашая всех присоединиться к своему неверию. Но никто не улыбнулся вместе с ним.

Эллери же ограничился тем, что сказал:

— Я лишь играю в эту игру, мистер Фримен.

Все стали поодиночке расходиться спать, пока в гостиной не остались только Эллери и Джон Себастиан. Двое молодых людей молча сидели возле затухающего камина. Наконец Джон произнес:

— Никакого просвета во всей этой чертовщине.

Он встал и налил две порции виски. Одну он протянул Эллери, а со второй уселся сам.

— Эллери, такого рода дела по твоей ведь части?

— Только не сейчас.

— Ты же меня понимаешь. У тебя изощренный ум, и ты видишь то, чего не замечает средний болван. По крайней мере, репутация у тебя такая. В чем-нибудь из того, что происходит, ты видишь хоть какой-то смысл?

Эллери покачал головой.

— Это свыше моих сил, Джон. Пока, во всяком случае. И скорее всего потому, что слишком много неизвестных. — Он отставил стакан. — А ты уверен, что не знаешь ничего такого, что могло бы прояснить дело?

Молодой поэт опешил.

— Я? То есть как это?

— Кое-что ты определенно утаиваешь — ты сказал, что шестого января должны произойти четыре события. Ты вступаешь в права наследования, у тебя выходит книга, ты женишься на Расти… а еще? Четвертое событие, по твоим же словам, явится сюрпризом.