— Да, я действительно его заказывала. Это была копия того, что предназначался Джону.
— А почему вы заказали дубликат?
— Потому что Джон попросил. Еще вопросы, мистер Куин?
— Один. Почему Джону понадобилось два зажима с Козерогом?
— Я могла бы ответить, что скорее всего потому, что шестого января Джон получит кучу денег и одного ему не хватит. Но это будет праздный домысел. — Расти держалась невозмутимо. — На самом же деле, мистер Куин, я просто не знаю зачем.
— И вы не спросили?
— Конечно, спросила.
— И как он ответил?
— Он засмеялся, поцеловал меня и сказал, что мы пока еще не муж и жена. Почему бы вам самому не спросить его?
— Пожалуй, так и поступлю, — сказал Эллери. — Даже рискуя получить от него поцелуй.
Его напускная серьезность скрывала серьезность подлинную. Но Эллери никак ее не выказал, когда отвел Джона в сторонку.
— Так как же, Джонни-малыш? — спросил он, — откуда два Козерога?
— Как ты узнал? — неприязненно спросил Джон. — Расти сболтнула?
— Нет. Она лишь подтвердила то, что мне и так было известно.
Джон очень невесело сказал:
— Выходит, ты наводил обо мне справки?
— Да так, нужно было одну идейку проверить. А что, Джон, ты против того, чтобы о тебе справлялись?
— Да, против, — медленно ответил Джон.
— Послушай-ка, друг. В этом доме произошло убийство…
— Боже мой! — воскликнул молодой поэт. — Ты полагаешь, что я к этому как-то причастен? Эллери, да я не больше твоего знаю, кто этот старик и как его угораздило оказаться здесь убитым!
— Тогда почему ты мне не рассказал о двух Козерогах?
Джон хладнокровно ответил:
— Потому что пока я предпочитаю этого не делать. Еще вопросы будут?
— Пожалуй, нет.
Эллери на мгновение задержался. Джон же присоединился к компании, что-то сказал Расти, получил в ответ восторженный поцелуй и сразу же принялся лепить снежную бабу при радостном содействии Расти.
Эллери неспешно направился к дому. Как только он вышел из их поля зрения, он заметно прибавил шагу. Тихонечко войдя в дом, он столкнулся там со старым мистером Гардинером и Оливетт Браун, буркнул что-то такое насчет намерения пойти вздремнуть, устало протащился вверх по лестнице… и единым духом влетел в комнату Джона.
Это была очень большая комната с громадным эркером, собственным камином, гигантской постелью и невероятных размеров встроенными шкафами для одежды. Стены были обвешаны старыми вымпелами колледжей и всякими трофеями подросткового возраста — табличками с надписью «СТОП», «ПАРКОВКА ЗАПРЕЩАЕТСЯ», «ПО ГАЗОНАМ НЕ ХОДИТЬ» — скрещенными рапирами, покрытыми пятнами ржавчины, траченным молью хвостом енота, плакатами, рекламирующими путешествия по Франции, и множеством других вещественных напоминаний о днях ранней юности Джона.
Эллери сразу устремился к ближайшему шкафу и открыл дверцу. На некоторое время он застыл с широко раскрытыми глазами.
Затем он открыл другой шкаф.
Он все еще стоял в ошеломлении, когда за его спиной раздался ледяной голос:
— Я всегда уподоблял сыщиков тараканам, соглядатаям, вшам и прочим паразитам. Чем это ты тут занимаешься?
— Аналогичные недальновидные определения отпускались в адрес Джона С. Самнера, епископа Кэннона и каноника Чейза, — сказал Эллери, не шелохнувшись. — Для кого сыщик, а для кого и борец за правое дело. |