Изменить размер шрифта - +
Уорд все это ощутил: холодная гладкая игла, обычно спрятанная внутри языка, выдвинулась и принялась мелко покалывать кожу, выискивая пульсирующую артерию.

Игла погружалась в шею, и он захрипел от легкой, но неумолимой боли, чувствуя, как из него уходит кровь, оставляя его в удушливой дурноте.

Это была смерть в руках вампира, такую смерть принял его отец.

А затем внезапно чудовище отодвинулось от него. Во время борьбы у вампирши выпала линза, и теперь она смотрела на него одним красным глазом и одним серым. Лицо твари изменилось: впалые щеки говорили о том, что накладные пластины тоже потеряны. Губы были измазаны кровью – его кровью.

Уорд был слишком изможден, чтобы даже шевельнуться. Он мог только смотреть, как Мириам расстегивает ему брюки и усаживается сверху. Он почувствовал, как она вводит его в свое тело, попытался было помешать этому, но ничего не смог сделать.

Тварь изнасиловала его. То, что произошло, по-другому не назовешь. Но самое худшее, до предела унизившее и озлобившее его, было то, что он не испытал тупой опустошающий ужас подлинного насилия. Было во всем этом что-то другое, с чем он невольно должен был смириться.

И дело не в том, что она была невероятно красива даже без своего грима – может быть, еще более красива, чем с гримом. Просто она давала ему ощущение того, что все это правильно. Такова была реальность. С гримом или без – она все равно оставалась для него самой прекрасной женщиной, какую он только знал.

Уорд понял, что его провели вокруг пальца, заставив сделать именно этот шаг. И никакая это не смертельная битва. Его просто-напросто соблазнили!

А как все ловко было сделано – с таким глубоким знанием психологии Пола Уорда. У него душа болела глядеть, как она изо всех сил старается добиться от него любви вопреки всей его ненависти, старается привлечь его на свою сторону и сторону их сына.

Мириам замерла. Он понял, что достиг оргазма, но также понял, что вампирша забрала у него много крови. Так много, что даже удивительно, как он до сих пор не потерял сознание, не говоря уже о способности к соитию. Но тварь разбиралась в человеческом теле с невероятной доскональностью. Граница между жизнью и смертью была для нее самым удобным местом.

– Итак, – сказала она, слезая с него, – как мы его назовем? Мне кажется, ему следует дать твое имя. Пол Уорд-младший. – Мириам улыбнулась – настоящая печальная Венера. Самое удивительное выражение на самом удивительном лице, которое он когда-либо видел. – Согласен?

 

* * *

 

Мириам помогла ему подняться на второй этаж, он вошел в ее спальню – их спальню – и рухнул на кровать.

– Всего только кварта крови. – «Какой он оказался вкусный, еле остановилась!» – Ты не настолько слаб.

Глаза у него блестели, он как будто приходил в себя.

– Ладно, – сказал Пол, – может, ты и права. Так что давай закончим наше дело в постели.

Вампирша была тяжелая, совсем как он, и стройная, и сильная... но еще и мягкая, нежная, такая, что идеально ему подходила. Мириам лежала в его объятиях и смотрела на него с таким обожанием, что он чуть не рассмеялся от удовольствия. Вся любовь и нежность, которые он всю жизнь подавлял и которые были частью его природы, томившейся в неволе, теперь расцвели полным цветом.

– Я никогда тебя не покину, – сказал он.

– Я никогда тебя не покину.

Это прозвучало как венчальная клятва.

– Ты моя жена.

– Мой муж.

Лео и Сара, поднявшиеся вместе с ними, теперь удалились из спальни.

– Мне кажется, ей удалось, – сказала Лео.

Сара просто покачала головой. Однако спустя какое-то время она сочла своим долгом удостовериться, что им ничего не нужно.

Быстрый переход