— Одну минутку, две строки, — заметил Гэндальф, не поднимая головы. Эйнор переглянулся с догнавшими его оруженосцами. Гэндальф между тем хмыкнул, свернул свиток, куда-то его спрятал (не поймёшь, куда), ловким прыжком взлетел в седло и нетерпеливо заявил, подхватывая посох и надевая шляпу: — Мы едем или нет?

— Мы — да, — согласился Эйнор, подъезжая к нему. — А ты едешь с нами, Серый Странник?

— Нам просто по пути, — отрезал Гэндальф. — Ровно до того места, где я решу, что наши пути расходятся… Кстати, Гарав, я так и не имел удовольствия послушать, как ты поёшь.

— У меня нет настроения, — буркнул Гарав.

Седые мохнатые брови Гэндальфа приподняли шляпу.

— Но тогда петь придётся мне, — почти жалобно сказал он, дряхлея в седле до такой степени, что Фередир сделал движение — поддержать старика под локоть. — С песней дорога короче, и однако это будет тяжким испытанием для всех моих спутников… Неужели ты не можешь снизойти до моих седин, юный оруженосец?! — Лицо Серого Странника стало горестным.

Гарав сильно подозревал, что Гэндальф по обычаю гонит (помнится, он умел делать ВСЁ, а дряхлым временами нагло и с удовольствием прикидывался). Но Эйнор на Гарава не смотрел, а Фередир смотрел выжидающе.

Мальчишка вздохнул. И махнул рукой:

— А! Ладно!

— Готов покляться, что стихи твои, — сказал Гэндальф. — И неплохие, кстати, стихи; я знал людей, которых называли поэтами за худшие… А где это — Алас?

— В моей земле, — ответил мальчишка…

…Ехать в компании с Гэндальфом оказалось весьма и весьма приятно. Серый Странник в старческий образ больше не входил и вёл себя очень даже шумно и компанейски, но к полудню угомонился веселить народ и перешёл на бесконечные, но при этом почему-то не надоедавшие, истории из давнего прошлого.

— Инглор был сыном Гилнора Светлого из Дориата и Ирит Нарготрондской, чье имя на Высоком Наречии было Ириссэ… — мерно покачиваясь в седле, рассказывал он как раз одну такую, а кардоланцы слушали, и дорога плыла мимо. — Однажды Гилнор ушел ненадолго из Дориата, но назад не вернулся. Вскоре стали говорить, что его убили орки, которые даже в годы Осады Ангбанда проникали в Восточный Белерианд. Но Ирит не поверила этим слухам. Как-то раз Ангрод сын Финарфина гостил в Менегроте и увидел юного Инглора. Мальчик восхищенно взирал на воина-нолдо и попросил князя взять его к себе в дом и научить сражаться. А среди эльфов было принято отдавать детей, когда те повзрослеют, на воспитание. Ангроду полюбился юный Инглор, и он посадил мальчика себе на колени, назвав своим приемным сыном. Ирит испросила у Тингола согласия и поселилась вместе с сыном в Бар-эн-Эмин в Дортонионе… — Гэндальф прервался. И вытянулся в седле вверх.

— Впереди что-то происходит, — сказал он уверенно. — К оружию, кардоланцы.

Гарав немедленно подал Эйнору шлем, Фередир — щит. Мальчишки тоже полностью снарядились, и Фередир вежливо, но непреклонно сказал:

— Прошу тебя, почтенный Серый Странник, займи место между нами.

Мальчишки встали позади Эйнора — и справа-слева, образовав такой мини-клин, благодаря леворукости Гарава прикрытый щитами с обоих боков. Гэндальф хмыкнул, но противиться не стал, и все четверо двинулись рысью.

Уже через полминуты Гараву стало ясно, что маг был прав. Спереди — из-за рощицы за небольшим лужком — донеслись и до людей шум, неразборчивые крики и прилязгиванье металла.