Тогда наши жили на берегах Руна. И вот занесла нелёгкая Годвильда в Кханд. Ехал он в какой-то их загаженный «великий город» по какому-то делу, точно сейчас не скажу. И заплутал. Встретил местного торговца и спрашивает его на их же языке: «Скажи, почтенный, я правильно еду?» — ну и называет, куда. Торговец ему и говорит: «Зачем тебе в место, расположения которого ты точно не знаешь?» Предок мой даже растерялся. Спросил дорогу ещё раз, а ему в ответ: «И что за срочное дело заставляет тебя так торопиться?» Годвильд в третий раз дорогу спрашивает и в ответ слышит: «О торопливый, все дороги ведут нас к смерти». Годвильд достал меч и снёс этому пустозвону башку. И сказал: «Длинный язык и пустая голова приводят к ней быстрее любой дороги». А потом вынужден был бежать от местных, они б не разобрались…
Гарав засмеялся. Отошёл, поднял свою лютню. Тряхнул волосами и звонко объявил:
— Доблестным воинам Кардолана, ныне поддержавшим его честь! — Ударил по струнам и запел:
— Эй, а к нам снова гости! — Он резко отставил инструмент и посмотрел на Эйнора: — Это те… это те, кого мы ждём?
Скачущих тем же путём, что и отряд надменного дурака Кхатты, всадников было около десятка. В гондорских рыцарских доспехах, немного напоминавших эльфийские, они, тем не менее, почти все носили другие шлемы — с полумасками и кольчужной бармицей, украшенные белыми конскими хвостами, выстланными по ветру, — и на их щитах, не треугольных, как у рыцарей Гондора, а круглых, ярких, зелёных и алых, золотом горели зубчатые острые кресты и катились огненные колёса. Скакавший первым ловко, ещё до остановки коня, прыгнул наземь, побежал рядом с ним, останавливая, бросил шлем подоспевшему оруженосцу. Светловолосый, широкоротый, с пристальными, мечтательными и жестокими синими глазами, он тоже не был похож на гондорца. На вид ему было не более двадцати лет, может — меньше.
— Rett tak viykkla, Vinyatarya, — сказал ему оруженосец, и остальные тоже начали спешиваться — с шумом и разговорами, то и дело затевая полушуточные ссоры о чём-то своём. Широкоротый весело огрызнулся на том же языке и, размахивая, словно бы для забавы, полой плаща, двинулся к кардоланцам. Левую руку — в коричневой боевой краге — он держал на рукояти длинного меча в богато украшенных бирюзой, серебром и жемчугом ножнах.
— Отличный был бой, рыцарь Эйнор сын Иолфа, — сказал он, подходя и останавливаясь. — Отличный был бой, Фередир сын Фаэла. А тебе, незнакомый мне оруженосец, я просто скажу, что я Эльдакар сын Валакара, принц Гондора.
— Ваше высочество… — Гарав склонился и, выпрямляясь, добавил искренне: — Сожалею, что я был лишён возможности показать своё воинское умение перед глазами наследника трона Гондора.
— Именно о наследниках тронов мы и собираемся поговорить, разве не так? — Эльдакар-Винитариа перевёл взгляд своих жёстких глаз на Эйнора. — И о тронах вообще, и об их будущем… Веди, нуменорец. Я готов к разговору.
— Прошу тебя в мой шатёр, принц. — Эйнор показал рукой. — А мои оруженосцы как раз собирались посмотреть город. Не так ли? — Он взглянул на мальчишек.
Что им оставалось делать и отвечать?..
… — Я видел, как ты свалил эту гору чёрного мяса. — Эльдакар сам налил себе вина, пошире расставил ноги, удобней усаживаясь. — Он отирается тут уже пятый день и всем надоел рассказами о том, какой он бесподобный воин.
— Он в самом деле неплох, — сдержанно ответил Эйнор.
Эльдакар дёрнул углом рта:
— Как сказала про него моя матушка: «Да ничего особенного». |