— Оу, — произнесла Клер мягко. — И он не упоминал о ней.

— Нет. Совсем, — призналась Ева. Она неожиданно протянула руку через стол, Клер схватила ее и держала, словно вытягивала Еву из пропасти. — О, Боже. Я знаю, что Глориана забралась к нему в голову, но я думала… я думала, что с ее смертью…

— Я знаю. Но, Ева, я знаю что он любит тебя. Я просто не знаю…

— Любит ли он меня достаточно? — Ева тихонько рассмеялась и подняла салфетку, чтобы осторожно промокнуть глаза, оставляя черные пятна мокрой туши на бумаге. — Да, вступайте в клуб. Ну, что думаешь?

— Дело не в том, что думаю я, а в том, что ты делаешь.

Ева всхлипнула и вытерла нос. — Это уничтожает мой макияж, и ты это знаешь.

— Ты можешь винить меня, если хочешь.

— Нет. Нет, я не виню тебя. — Ева вздохнула и посмотрела вверх, пытаясь улыбнуться, но вышло довольно скверно. — Я знала, что его не полностью… устраивала эта ситуация, знаешь ли? Он всё волновался, и размышлял, и волновался… и я просто надеялась, что он прекратит, что он остынет, что довольно глупо, потому что он вампир и, ну знаешь, в общем-то холодный, но… я подумала, что он преодолел это. Но стало только хуже.

— И он не рассказывал тебе об этой девушке?

— По всей видимости. — На этот раз, Ева разразилась слезами, и прикрыла лицо салфеткой. Ей пришлось использовать обе руки, и Клер беспомощно сидела, желая сделать хоть что-нибудь, в то время как Ева ревела, как маленькая девочка. Наконец, она встала, скользнула на место рядом с Евой и обняла ее.

Если до этого макияж был экстремальным, то сейчас он стал ультра готическим, с потеками и разводами туши. Ева начала вытирать, расходуя все больше и больше салфеток.

Марджо остановилась, посмотрела на них обоих, покачала головой и схватила десерты. Она унесла их и вернулась с пачкой салфеток и стаканом воды. — Смой это, — сказала она. — Ты выглядишь как грустный клоун. Плохо для моего бизнеса.

Для Марджо, это было, своего рода, проявлением обеспокоенности и сочувствуя. Плюс, она принесла новые порции мороженого, просто так.

Ева стерла большую часть ее макияжа, становясь очень нежной, ранимой и юной на вид, сделала глубокий вдох и сказала, — Теперь я в порядке. Вот, ешь свое мороженое. Лучшего времени не представится, поверь мне.

Они обе принялись за десерт, но Клер размышляла, чувствовала ли Ева вообще его вкус. Она продолжала икать после рыдания. — Что ты собираешься делать? — спросила она Еву, наконец, и ее лучшая подруга пожала плечами, не глядя ей в глаза.

— Ну, притворяться, что все просто превосходно — не самая отличная идея, — сказала она. — Думаю, я могу повести себя как королева драмы, кричать и бросать в него вещи. Год назад я бы так и поступила. Но теперь… теперь я думаю, что я просто… поговорю с ним. В смысле, я не хочу этого делать. Будет больно. Но, наверное, будет лучше для нас обоих, если мы все выясним и…

Она продолжала говорить, и Клер действительно слушала, но в тот момент дверь закусочной позади Евы открылась, вошел мужчина, и неестественное, странное чувство охватило Клер, как будто волна тумана окутала ее. Она моргнула и уставилась на него, пытаясь понять, почему она так отреагировала… На улице похолодало? Начался дождь? Нет, погода была той же самой, что и раньше — зима, теплая, солнечная и сухая.