Он помолчал, и она не была уверена, что ей удалось достучаться до него. В его глазах было какое-то странное выражение, а улыбка увяла от воспоминаний.

— Я знаю, — наконец произнес он. — Прости. Я устал быть сильным, Клер. Я не хочу быть один.

— Ты не один. Майкл и Ева тоже здесь.

Он кивнул и сделал глубокий вдох. — И ты здесь, — сказал он. — Каким-то образом. Ты здесь.

— Я тебя не покину.

— Этого достаточно. Мы вернем тебя обратно. — Он замолчал на секунду, а затем сказал, — Ты… ты ведь не скажешь им, что я попытался сделать?

— Если только ты не попытаешься снова.

— Не буду, — сказал он. Он посмотрел вниз, словно он мог действительно видеть ее. — Ты прямо здесь, не так ли?

— Да.

Его руки медленно поднялись и обхватили место, где могло бы быть ее тело, обнимая ее.

Обнимая воздух.

— Тогда, я не сдамся, — сказал он.

И, несмотря на все, что произошло за последние двадцать четыре часа, было чувство… умиротворения.

Убедить Майкла и Еву в ее существовании оказалось труднее, чем Клер ожидала.

— Ох, да ладно, чувак, ты был призраком, когда я перебрался сюда! — сказал Шейн. Они стояли внизу, в пыльной гостиной, в то время как невидимая Клер парила в углу (который, кстати, действительно необходимо пропылесосить). — Полностью отсутствовал в течение дня. И ты не веришь, что я только что видел ее?

— Шейн… — Ева шагнула вперед, протягивая руки, выглядя обеспокоенной, но решительной. — Милый, ты должен понять, что испытал большое потрясение…

— Ох, не называй меня «милый». Ева, это я. Шейн. Ты по-всякому называла меня, но «милый»? Завязывай. — Он снова повернулся к Майклу, который стоял, скрестив руки на груди, опустив голову. — Серьезно, ты не можешь просто поверить мне? Потому что, это правда. Я слышу ее!

— Я ее не слышу. И солнце уже зашло. Если дом спас ее, тогда почему ее нет здесь?

Шейн сделал глубокий, успокаивающий вдох. — Она здесь, — сказал он. — Клер, помоги мне. Скажи что-нибудь. Или сделай.

— Они меня не услышат, — сказала она. Она перепробовала всё, но какая бы сила не пронзила ее на закате — это было временным явлением. Она не могла заставить их понять, и даже со всей ее концентрацией, она больше не могла прикоснуться к физическим объектам, а уж тем более опрокинуть их. — Думаю, у меня недостаточно сил. Но ты можешь меня слышать, и это самое главное. Продолжай верить, Шейн. Пожалуйста.

Майкл говорил одновременно с ней. — Послушай, я хочу тебе верить. Я правда хочу. Я был бы счастлив, если бы осталось хоть что-нибудь от нее, даже призрак… но ее здесь нет. Это мой дом. Я бы знал.

— Бред собачий! — крикнула Клер и Шейн рассмеялся.

— Она только сказала «бред собачий», — сказал он, когда Ева и Майкл обеспокоенно взглянули на него. — Честное слово. Она так и сказала.

— Я… действительно боюсь за тебя, дорогой, — медленно произнесла Ева. — Нет, серьезно, ты не можешь ее слышать. Не можешь.

— Потому что она мертва? Не называй меня «дорогой», или «детка», или «милый», или «шоколадной зефиринкой», или любыми другими фразочками, применяемыми к спятившим, потому что я не выдумываю! — на это раз Шейн кричал. — Она остановила меня… — Он помолчал, перефразировал и сказал, — Она опрокинула этого проклятого желтого кота в своей комнате.