Ни с того ни с сего Скотт вдруг развеселился.

— Да ты хоть понимаешь, — сказал он Хемингуэю, таща его по лестнице, — что ты сплоховал, опростоволосился, что ты никудышный солдат и никчемушный охотник?

— Я не виноват, — проурчал Хемингуэй.

— Но ты же туда не добрался! — торжествовал Скотт. — А больше нам и знать ничего не надо. Ты опростоволосился!

— А сами-то далеко ли проползли на четвереньках?

— Почти полпути. А потом стали волноваться насчет Бо и вернулись. Спроси у Кита.

Портье в сабо шептал: «Ш-ш-ш» и «Taisez-vous».

— Зачем мне Кита спрашивать? — во весь голос орал Хемингуэй. — Погляди лучше на свой костюм от братьев Брук. На четвереньках ползал!

— Тем не менее мы выиграли, а ты проиграл.

— Господи, ну и что из этого, что это доказывает?

— А то это доказывает, капитан Хемингуэй, что ты утерся, провалился и ты такой же воин и охотник, как я.

— Заткнись ты…

Они искали ключи, высматривали свои номера, орали во все горло.

— Ты физически никудышный, как святой Антоний, — радостно провозгласил Скотт.

— Хватит, может быть? Сам-то ты ничего не выиграл. Ни черта!

— Никто и не думал, что я выиграю, — сказал Скотт. — А вот ты опростоволосился.

Хемингуэй нашел, наконец, свою дверь. Он близоруко гнулся к дверной ручке, высматривая, куда сунуть ключ. Отверг помощь Скотта, сам всадил ключ, повернул.

— Ты пьян! — сказал он и захлопнул дверь у Скотта перед носом.

Скотт прислонился к стене, растерянный, но веселый. Я подумал, Бо сейчас сунется ему помогать.

— Не надо! — сказал я.

Он стянул ботинки и на цыпочках пошел по коридору, напевая и вглядываясь в цифры на дверях. Потом тихо вошел в свою дверь, снова выглянул и выставил сильно пострадавшие ботинки. Бо прижалась ко мне:

— Неужели это кончилось! Мне просто не верится.

— И мне, — сказал я. Я чуть не опал на ногах.

Она взяла меня под руку, мы уже подходили к моей лестничной площадке.

— Я спущусь завтракать в девять, — решительно сказала она. — Если хочешь, тоже спускайся.

— Ой, в девять? Ну что ты, Бо!

— Ровно в девять. Я буду уже внизу, за завтраком.

Я смотрел, как грязные, безупречные ноги Бо ступают по лестнице к следующей площадке. Юбка от Шанель промокла до пояса. Руки заляпаны до локтей. Но спина была чистая и сухая, и мои ревнивые подозрения поутихли.

— Бедный Скотт, — шепнула она, свесившись ко мне через перила. — Неужели уж ты не мог добраться до дурацкой шляпы?

— В такой тьме?

— Ты бы все же постарался.

— А зачем? — громко сказал я. — Хемингуэй проиграл. Остальное неважно.

— Ну как ты можешь так говорить? — шепнула она. — Непременно надо было помочь Скотту выиграть.

— Теперь-то чего уж меня пилить? — сказал я. Я так разозлился, что снова заговорил громко.

— Ш-ш-ш! — зашикала она. — Как думаешь, им это хоть немного пойдет на пользу, а, Кит?

— Не знаю, — ответил я хриплым шепотом.

— Наверно, пойдет.

— Завтра поглядим, — сказал я.

Бо подарила меня алым, крепким поцелуем со своей собственной ладони, и я пошел спать, и в конце концов все не так уж плохо складывалось.