Через некоторое время монах упал, сраженный ударом когтистой лапы. Полосатый зверь, мощно загребая лапами, поплыл к лодке. Но теперь у него не осталось надежды догнать ее: течение уже подхватило суденышко, быстро унося его прочь.

Браумин был вне пределов досягаемости оборотня.

Однако он испытывал ужасающие муки, когда вглядывался в очертания берега и представлял себе воду, окрашенную кровью Хойета и Дестау, и разорванные тела преданных ему молодых монахов. Тягостно ему было думать и о Роджере, которому, как он полагал, вряд ли удалось сбежать из Чейзвинд Мэнор.

Так много людей отдали этой ночью ради него свои жизни!

Браумина Херда охватило непреодолимое желание соскользнуть в воду и позволить волнам залива поглотить себя.

Однако он прекрасно понимал, что таким образом он обесценил бы самоотверженность спасших его людей. Они отдали жизни за его освобождение, зная, что, оставаясь в плену у короля Эйдриана, он, Браумин Херд, пусть и против воли, будет способствовать победе неправого дела. Находящийся в неволе епископ был глашатаем объявившего себя королем самозванца. На свободе же он мог выступать против узурпатора, помогая сплочению людей вокруг принца Мидалиса.

Умом Браумин понимал все это и отчаянно надеялся, что, если ему суждено оказаться в похожей ситуации, это понимание поможет ему действовать так же храбро и самоотверженно, как действовали Роджер, Хойет, Дестау и остальные его сподвижники нынешней ночью.

Однако никакие рассуждения не облегчали страшную боль потерь, и бывший епископ Палмариса, опустив голову, затрясся в горьких рыданиях.

ГЛАВА 22

ВАЖНОЕ ОТКРЫТИЕ

— Ятол Ваадан! Неслыханная удача, что в этот трудный час именно ты возглавляешь Хасинту! — воскликнул ятол Де Хамман, хлопая в ладоши и стремительно пересекая огромный зал для аудиенций в Чом Дейру.

На другом конце зала Маду Ваадан с унылым видом сидел на троне, предназначавшемся для верховного правителя Бехрена Чезру. Старик ссутулился, обхватив голову руками, и немигающим взглядом смотрел в пол, а отнюдь не на приближающегося к нему возбужденно подпрыгивающего человека.

Ятол Де Хамман, взбудораженный известием о капитуляции ятола Перидана и разгромом его сил, даже не замечал, в каком состоянии находится ятол Ваадан.

— Могу предложить на место Перидана чрезвычайно многообещающего человека. После того, разумеется, как мы казним гнусного предателя, — продолжал Де Хамман, слегка замедляя шаги по мере приближения к помосту, на котором высился трон.

Только теперь он заметил стоящего рядом с троном аббата Олина из Энтела и солдат Хонсе-Бира у него за спиной. Аббата, казалось, забавляло это зрелище, а также радостное выражение лица Де Хаммана вкупе с убитым видом ятола Хасинты.

— Пусть тебя не заботит, ятол, кем следует заменить Перидана, — заявил аббат Олин на превосходном бехренском языке.

Сложив на животе руки, утопающие в широких рукавах коричневой рясы, он шагнул навстречу приближающемуся ятолу.

— Но ведь нельзя же позволить ему и дальше править Косинидой! — воскликнул Де Хамман, недоуменно глядя на ятола Ваадана. — Он совершил…

— Разумеется, ятол Перидан будет должным образом наказан, — заявил аббат. — И разумеется, ничем управлять он больше не будет. Если ему сохранят жизнь, он проведет остаток своих дней в изгнании, благословляя милосердие ятола Хасинты.

Де Хамман чувствовал себя совершенно сбитым с толку не столько тем, что услышал, сколько личностью говорящего. Почему планы относительно дальнейшей судьбы изменника исходят из уст священника абеликанской церкви, в особенности если учесть, что ятол Ваадан находится тут же, однако не произнес до сих пор ни слова?

— Мы уже приняли решение о том, кем заменить ятола Перидана, — продолжал аббат Олин.