— Если мы сумеем убедить герцога Брезерфорда перейти на нашу сторону или даже если просто вместе с Бринн нанесем аббату Олину поражение у Хасинты, польза для нас окажется весьма значительной, — стоял на своем Джуравиль. — Если герцог станет нашим союзником или мы разобьем его флот, контролировать положение на море станешь ты, принц Мидалис, и Эйдриану будет гораздо труднее следить за твоими перемещениями.

— Тогда он, скорее всего, предпримет поход на Вангард, — сказал принц.

— А ты сможешь морем перебросить солдат и высадиться у него за спиной, где-нибудь на побережье Хонсе-Бира, — возразил эльф.

— Конечно, обретя неоспоримое преимущество на море, мы станем более опасными для Эйдриана, — согласилась с ним Пони.

Принц Мидалис посмотрел на нее, безмолвно прося совета. Однажды, много лет назад, на горе Аида, он доверился ей и сейчас снова страстно желал поверить этой отважной женщине. Пони улыбнулась ему и кивнула с самым решительным видом.

— В таком случае, мы выходим в Мирианик, — заявил принц. — Скажите капитану Альюмету, чтобы начал подготовку к походу.

Чуть позже Пони вместе с Мидалисом пришли к Брунхельду в его шатер в лагере альпинадорцев к северу от Пирет Вангард. И очень удивились — так же, впрочем, как и присутствующий здесь Андаканавар, — когда тот объявил, что вместе со своими воинами примет участие в походе принца на юг.

— Ты недаром посеял семена доверия и дружбы, — сказала Пони принцу, когда они возвращались в Пирет Вангард.

— И урожай оказался куда богаче, чем можно было предположить, — ответил Мидалис.

— Потому что ты сеял эти семена от всей души, не преследуя никакой тайной цели. Брунхельд знает, что ты пришел к нему как искренний друг, озабоченный судьбой обоих ваших народов. В свое время он принял твое предложение дружбы, последовал за тобой на гору Аида и убедился, что сделал правильный выбор. Поэтому и сейчас альпинадорец остается с тобой.

— Вплоть до того, что готов отправиться со мной в Бехрен, — со странным смешком проговорил Мидалис.

— Вплоть до того, что готов отправиться с тобой в Бехрен, — словно эхо повторила Пони.

ГЛАВА 36

ВПЕРЕД, НА ВСЕХ ПАРУСАХ

— Мы до конца не представляли себе, сколь многого достигли, пока наконец не добрались до этого города, — с победоносным видом заявил Эйдриан Де'Уннеро, Садье и герцогу Каласу, когда они оказались в Энтеле.

Переход через весь Хонсе-Бир можно было без особого преувеличения назвать триумфальным, повсюду нового короля встречали толпы ликующих людей. Эйдриан понимал, что такая реакция доказывает влияние и силу герцога Каласа, который надежно закрепил за ним почти все королевство. Исключение составляли лишь Пирет Талме на востоке и Санта-Мер-Абель, куда армия герцога добраться еще не успела.

Они посетили Энтел по настоянию Каласа главным образом с целью проверить, велики ли достижения аббата Олина на юге, и убедиться, что в его отсутствие в огромном городе, более населенном даже, чем Палмарис, поддерживается должный порядок. Абеликанская церковь имела здесь значительное влияние, хотя и была разделена на две группировки. Сент-Бондабрис, один из самых крупных монастырей, беспрекословно подчинялся, разумеется, настоятелю Олину, а вот Сент-Ротельмор, не такое большое, основанное гораздо ранее аббатство, имело довольно тесные связи с Санта-Мер-Абель.

Герцог Калас опасался, что Сент-Ротельмор может воспользоваться отсутствием аббата Олина, чтобы укрепить свои позиции в Энтеле, но то, как в этом городе встречали короля Эйдриана, позволяло отбросить подобные опасения.