Белые оказались хорошо вооруженными. Пояса с револьверами, за брючные ремни заткнуты ножи. С правой стороны седла свисала длинная кобура, из нее высовывался приклад карабина. Индейцы охватили все это одним взглядом и в молчании ждали. Один из белых обратился к ним на языке жестов:

– Мы приветствуем красных братьев!

Желтый Камень медленно поднял вверх руку в знак приветствия, однако на лице его не дрогнул ни единый мускул.

– Приглашаем наших красных братьев на кружку кофе и трубку, – снова начал белый по английски, подкрепляя свои слова жестами.

Желтый Камень, как будто не слыша приглашения, ответил на ломаном английском, тоже помогая себе жестами:

– Белые люди передвигаются по охотничьим землям индейцев и вспугнули бизонов, на которых мы охотились.

Белые обменялись понимающими взглядами, и один из них произнес:

– Мы не охотились на бизонов, они сами убежали, увидев нас. Нам известно, что мы находимся на охотничьих территориях дакотов, и поэтому дадим красным братьям подарки, чтобы возместить ущерб. Пусть красные братья поедут с нами к фургонам.

Второй белый все это время внимательно вглядывался в Желтого Камня, и, наконец, обратился К нему:

– Не узнаешь меня, Желтый Камень?

Желтый Камень вздрогнул, услышав свое имя, вперился взглядом в лицо белого и только теперь узнал его. То был офицер из форта Риджли. До восстания Желтый Камень частенько бывал в форте, а офицер приезжал в агентство санти дакотов.

– Хо! Капитан Кертис! – воскликнул Желтый Камень.  Одежда у тебя другая. Значит, синие, мундиры сопровождают обоз.

Кертис, рассмеявшись, возразил:

– Ошибаешься, Желтый Камень! Я попросту ушел из армии. После восстания в Миннесоте мне пришлось долго залечивать раны, полученные от твоих братьев санти дакотов. Помнишь нападение на форт Риджли? Ты тоже был там, только по другую сторону баррикад, но я на тебя не сержусь. У индейцев своя правда, а у белых – своя. Военный топор разрешил спор, а я бросил службу в армии. Сейчас вожу обозы белых на Дикий Запад, в Орегон. Подъезжайте к нашим фургонам, мы дадим вам отступного.

– Хо! Мы давно знакомы друг с другом, поэтому подъедем к фургонам белых людей, – решил Желтый Камень.

Другие разведчики не вмешивались в разговор, теперь же по знаку Желтого Камня они двинулись вслед за ним в сторону обоза, все еще стоящего в оборонном порядке. Вскоре они уже находились рядом с фургонами. Здесь оба белых спешились, индейцы тоже соскочили с мустангов, после чего вошли вслед за Кертисом внутрь. Толпа мужчин, женщин и детей боязливо окружила индейцев, большинство колонистов впервые встретилась с кочевниками Великих равнин. Их возбуждение еще возросло, когда Кертис объявил им, что это – санти дакоты из Миннесоты, а Желтый Камень – один из вождей кровавого восстания. Среди участников похода не оказалось выходцев из Миннесоты, и поэтому все без всякой ненависти, а даже с восхищением воззрились на полуобнаженных молчаливых воинов.

По приказу Кертиса расстелили на земле попоны, Кертис пригласил индейцев садиться и сам уселся напротив них в окружении проводников.

На лицах Желтого Камня и его товарищей по прежнему сохранялось каменное выражение, и только глаза их бросали незаметные, любопытствующие взгляды. Они сразу же определили, что в обозе, кроме колонистов, находятся еще и торговцы. Принадлежащие им фургоны нетрудно было отличить от фургонов конестога, они были похожи на громадные, высокие, деревянные сундуки, покрытые сверху плотно прилегающим белым полотном. В эти тяжело нагруженные экипажи, обычно называемые «фрахтами», бывало, впрягали и до десяти пар мулов. При виде того, что в обозе в качестве тягловых животных преобладают мулы, индейцы испытали немалое разочарование, поскольку мулы для них были далеко не так притягательны, как кони.