– Не вижу никаких причин, ваше высочество, – наконец сказала я.

Донья Ана горестно застонала. Я повернулась к епископу Хаэна:

– Если не возражаете, святой отец…

Он не осмелился мне отказать.

– Библия, – срывающимся голосом проговорил он. – Нужна Библия.

Безансон немедленно принес требуемый том. С трудом сдерживая злость, моя свита опустилась на колени рядом с фламандцами. Эрцгерцогиня Маргарита встала с другими дамами.

Здесь, в этой комнате, без благовоний и алтаря, я стала женой Филиппа Габсбурга.

– Что Бог сочетал, того человек не разлучит, – закончил епископ.

Филипп наклонился ко мне и прижался губами к моим. От принца пахло вином, и первый поцелуй показался мне не столь уж неприятным.

– А теперь – праздновать! – отстранившись, с торжеством объявил он.

Едва мы вошли в зал, как я поняла, что в подготовку предстоящего пиршества были вложены многие часы.

Столы на козлах тянулись через весь зал к возвышению под балдахином, где заняли места мы с Филиппом. Заиграли музыканты, вошли слуги, неся фаршированные засахаренными грушами печеные кабаньи головы, тушенных в вине с пряностями павлинов, цапель в медовой глазури, жаренные в корице оленьи окорока и множество незнакомых блюд под жирными соусами. При виде каждого блюда, которое ставили передо мной, я бросала вопросительный взгляд на Филиппа, и он называл его по-французски. Я улыбалась, притворяясь, будто понимаю.

Во время пиршества я не сводила взгляда с Филиппа, безуспешно пытаясь найти в нем хоть каплю заносчивости сверх той, что считалась нормальной для человека его положения, черствость или избалованность, какую можно было бы ожидать от наследника империи. Он был внимателен и учтив, как и подобает хорошо воспитанному принцу. Лишь когда наконец подали десерт, он прошептал:

– Ты ведь ничего не узнала из того, что сегодня ела, ma petite?

– Нет. Но я раньше ела домашнюю птицу, ваше высочество, и знаю ее вкус.

– Правда?

Он насадил на вилку кусок жареного мяса со своего серебряного блюда и поднес к моим губам. Я огляделась, желая оказаться подальше от сидевших под нами фламандских придворных, которые улыбались и толкали друг друга, глядя на нас так, словно знали нечто такое, чего не знала я.

– Вкусно, – проговорила я, взяв у Филиппа вилку. – Это ведь перепелка?

Он от всей души рассмеялся, и я почувствовала, как его рука скользнула под стол и коснулась моего бедра. Я замерла и даже не сразу поняла, чего испугалась. Он трогал меня так, словно я была ценным имуществом, любимой собакой или ястребом. Только теперь я поняла, что принадлежу ему и он может делать со мной все, что пожелает. Чтобы стать эрцгерцогиней Фландрии, женой Филиппа Габсбурга, я лишилась той небольшой свободы, которую имела инфантой.

Я пожалела, что не настояла на своем. Естественно, я знала, что ожидается от невесты в брачную ночь – если не в подробностях, то в общих чертах. Меня не оставляли мысли, что, по сути, сейчас и будет моя брачная ночь. Готова ли я отдаться чужому мужчине? Я сомневалась, что он новичок в подобных делах, как я, – с мужчинами такое бывало редко. Мне следовало настоять, что нужно подождать до надлежащей церемонии, сослаться на усталость или иное недомогание.