Началась массовая депортация, при которой попутно выселяли и тех мусульман, к которым придраться невозможно, но известно, что мусульмане и дома за закрытыми дверьми продолжают оставаться мусульманами.

    В Европе такое восприняли с некоторым замешательством, но уже через месяц аналогичный закон прошел в Бельгии. Затем такие же меры приняли в Голландии и Италии. В германском бундестаге выступили с проектом закона об ограничении деятельности иностранцев, под одну из статей этого закона попали и те натурализовавшиеся турки, курды и прочие иностранцы, что уже давно являются гражданами Германии.

    В США кривились, однако, в самом деле, неконтролируемый приток людей иного менталитета и отношения к работе грозит обрушить экономику Европы. Тогда голод и катастрофа будут почище тех, что охватили Черную Африку. Более того, сами Штаты усилили пограничный контроль, как на суше, так и на море. Богатые страны потому и богатые, что умеют работать, а не лежат под пальмой и ждут, пока спелый банан упадет в рот. Так что помогать будем, но кормить дармоедов – не беремся. Тем более таких, что не желают даже учить язык приютившей страны и расставаться со своими охотничьими плясками под барабаны.

    Звякнула дверь, и хотя входить могут только свои, Стивен быстро переключил канал новостей, чисто инстинктивный жест: даже свои не должны знать, чем в этот момент занимается разведчик.

    Вошел Дуглас, чему Стивен слегка удивился, не так уж и часто они видятся в громадном здании. Раз в месяц норма, но чтобы дважды в день…

    – Сидишь? – поинтересовался Дуглас. Хохотнул: – Смотри, цыпленка высидишь. Пойдем в буфет чего-нить выпьем.

    – И там скажешь, – уточнил Стивен, – чего от меня хочешь?

    Дуглас изумился:

    – Я?

    – Ты, – ответил Стивен, не двигаясь с места. – Я ж тебя насквозь вижу!

    – Что, – спросил Дуглас опасливо, – уже и такие линзы изобрели?

    Стивен поднялся, размял кости.

    – Ладно, пойдем. Не так уж и важно, где проболтаешься.

    Дуглас спросил с укоризной:

    – Я? Проболтаюсь?

    – Якобы нечаянно.

    – Зачем мне это?

    Стивен сдвинул плечами.

    – Наверное, снова хочешь повесить на меня какую-нибудь гадость. Да еще в таком месте, где нет кондиционера, морковного сока…

    Дуглас смотрел испытующе.

    – А ты откажешься?

    Они подошли к двери, Стивен оглянулся. Кабинет просторен, как зал для бальных танцев, стены отделаны дорогими породами дуба, вся мебель от лучших дизайнеров мира, аппаратура на столе и в стенах стоит миллиарды, а за пределами кабинета на него работают сотни высококвалифицированных специалистов, которым он волен повышать и понижать жалованье.

    – А ты как думаешь?

    – Не знаю, – признался Дуглас.

    – Эх ты…

    – А что, – ответил Дуглас, защищаясь, – должен же ты наконец проникнуться духом комфорта и роскоши!

    – Уже проникся.

    – И как?

    – Тошнит, – ответил Стивен честно.

    В нижнем буфете, что на три этажа ниже уровня поверхности, они выпили, Дуглас – апельсиновый сок, Стивен – морковный.