Достаточно было мгновения, чтобы маска мизантропа, которую старый авантюрист натянул было на свои морщины, исчезла без следа. Истинный, хорошо знающий свое дело соблазнитель, для которого любовь является прекрасным способом времяпрепровождения и одновременно заключает в себе смысл жизни, должен уметь одинаково правдоподобно смотреться и стоиком, и последователем Эпикура, меняя философию и взгляды на жизнь столь же быстро, как это делают дамы, меняя настроение и туалеты.

Полина была ростом немного выше среднего и обладала совершенным овалом лица. Ее красивой формы глаза были изумительного голубого цвета, к тому же в них все время горели озорные огоньки и казалось, что она постоянно сдерживается, чтобы не рассмеяться. Еще у нее были великолепные белокурые волосы, отливавшие медью. Рот не то чтобы совсем маленький, но изящный, с двумя рядами белоснежных зубов. Руки, стройная фигура и шея были безупречны по соразмерности и совершенству форм.

В тот вечер ее шейку охватывала небольшая черная бархотка, украшенная рубином; такие безделушки были тогда в большой моде, к тому же она восхитительно оттеняла ослепительную белизну кожи молодой женщины.

На десерт находчивый Розье подал превосходные груши, которые ему удалось раздобыть на кухне, где по своему обыкновению пировала многочисленная прислуга. После этого он без церемоний сменил роль лакея на роль близкого друга мадам де Фонсколомб. Сопровождавшее старую даму по дорогам Германии общество было настолько малочисленным, что, как уже упоминалось, все его члены вынуждены были менять свой наряд и роли по несколько раз на дню.

После ужина Казанова проводил гостей в небольшой музыкальный салон, где находились клавесин и спинет. Мадам де Фонсколомб призналась, что когда-то играла на клавесине, но теперь со своим слабым зрением и скрюченными ревматизмом пальцами была не в состоянии извлечь из инструмента даже самой простой мелодии. Тогда Казанова попытался уговорить очаровательную Полину сыграть для них, но та заявила, что ровным счетом ничего не смыслит в музыке.

– Я вам не верю, – возразил библиотекарь, – вы наверняка обожаете музыку, ваши хорошенькие ножки просто созданы для танцев.

– Хорошо, я постараюсь исполнить для вас серенаду при помощи ног, но держу пари, что слушать меня вам захочется руками. Правда, мы от этого ничего не потеряем, поскольку ни у вас, ни у меня, кажется, вовсе нет слуха.

В ответ на эту остроту мадам де Фонсколомб весело расхохоталась, а старина Дюбуа, до этой минуты не подававший голоса, счел необходимым прокомментировать ситуацию, заявив:

– Мадмуазель Демаре действительно ничего не смыслит в музыке, ей нравятся только варварские песни кровопийц, погубивших нашего монарха.

– Наша Полина – настоящая якобинка, – сообщила мадам де Фонсколомб. – Я взяла ее на службу лишь потому, что надеялась помочь ей избавиться от этого безумного увлечения цареубийцами, но пока из этой затеи ничего не вышло.

Казанова с улыбкой принял сообщение об этой причуде молодой женщины. Он не сомневался, что революционный пыл прекрасной Полины был всего лишь игрой, своего рода украшением, призванным еще больше подчеркнуть незаурядность ее натуры. Да и у мадам де Фонсколомб было достаточно здравого смысла, чтобы не обращать внимания на эту фантазию, к тому же она даже не допускала мысли, что это увлечение может быть серьезным.

Поскольку никому еще не хотелось спать, Казанова, чтобы развлечь компанию, предложил сыграть небольшую партию в фараона. Счастливому аббату удалось выиграть целых два дуката у мадам де Фонсколомб, утверждавшей, что святой отец весьма искусен в передергивании карт, и эта способность очень помогает ему в пополнении церковной казны.