Чуть дальше Малорана вступила в рукопашную с Осием. Похоже, ее ранили в голову, потому что по лицу Лучезарной текла кровь. Внезапно она оторвалась от земли, со всей силы ударила ногой главаря изменников, а потом обрушилась на него всем весом.

Оба, обессиленные схваткой, стояли на коленях друг напротив друга, рядом с окровавленным телом Вальдо.

Зрителям было совершенно ясно, что враги нанесли друг другу весьма серьезный урон, поскольку оба они упали и исчезли в высокой траве.

— МАМА!!! — крикнула Драгомира.

Арка была уже совсем близко.

— Держитесь! — крикнул Леомидо.

И на стене, на которую проецировались воспоминания Драгомиры, больше не было ничего, кроме черного круговорота, стремительного, как гигантский спиральный спуск.

Когда спуск завершился, перед взглядом Драгомиры предстал пустынный пейзаж. Должно быть, тут было ужасно холодно, потому что Леомидо застучал зубами.

— Где мы? — раздался перепуганный голос юной Драгомиры.

— Единственное, что могу сказать, маленькая Лучезарная, мы Во-Вне, — ответил Абакум. — А где именно, понятия не имею…

Картинка стала расплывчатой, словно взор Драгомиры застлала пелена слез.

18. Сумбур

Окса смотрела на пятна света на стене, раскрашенной проникавшими сквозь витражи комнаты солнечными лучами. Предыдущая ночь была, безусловно, самой короткой, самой насыщенной и самой удивительной за всю ее жизнь. Несмотря на усталость, девочка пребывала в сильнейшем волнении, разрываясь между восторгом и тревогой. Все уголки ее души заполонили множество эмоций, переполняя сердце и заставляя трепетать нервы. Так что этот час самоподготовки был просто даром небес!

Склонившись над учебником географии, Окса могла мысленно бродить где угодно, не боясь быть заподозренной в рассеянности или недостаточном прилежании. Она все время думала об этой Внутренней Земле. Эдефия безмерно притягивала ее, практически манила.

Единственный, кого ей не удалось обдурить, был Гюс. После того, как она сообщила, ей нужно сообщить ему кое-что очень важное, друг кидал на нее заинтригованные и нетерпеливые взгляды. Наконец, сразу после обеда им удалось улучить момент, чтобы уединиться. Для этого пришлось исхитриться и удрать на нижний этаж в служебную клетушку — Берлога со статуями оказалась занята более шустрыми учениками… Там Окса представила Гюсу полный и доскональный — и весьма восторженный! — отчет о событиях прошлой ночи, в окружении веников, швабр и прочей уборочной параферналии.

— Отпад! — воскликнул Гюс. — Потрясная история!

Окса говорила без остановки почти час. А потом, уставшая, испытывая облегчение от того, что поделилась своей тайной, она с горящим взором уставилась на Гюса.

— Ух ты! И что ты… чувствуешь? — Он провел рукой по волосам. — Как тебе… все это?

— Понятия не имею, — призналась Окса. Ее большие серые глаза возбужденно блестели. — Теперь я понимаю, что мои способности наследственные, и это важно. Так спокойней. В то же время мне как-то странно это знать, и я все время об этом думаю, что не покажи я бабуле синяк, мне бы никто ничего не рассказал. Я бы НИКОГДА ничего не узнала, проведя всю свою жизнь в неведении!

Гюс удивленно взглянул на ее вдруг ставшее жестким лицо.

Окса, стиснув зубы, продолжила:

— Нет, ну ты понимаешь? Они хранили этот секрет годами! Могли бы мне и раньше сказать… А еще, они никогда ничего не говорили моей маме, соображаешь?

— Ну, наверное, это было ни к чему, — предположил Гюс.

— Да проблема не в этом! — взорвалась Окса.