Кивок.

– Ваше имя – Дэвид Пилчер.

Человек подумал, что эта часть информации звучит правильно. На каком-то неуловимом уровне это имя ощущалось им как свое – по крайней мере оно казалось ему вполне уместным.

– Вы не в больнице. Вы не пострадали в автокатастрофе и не перенесли сердечный приступ. Ничего подобного, – добавила незнакомка.

Он хотел сказать, что не может двигаться. Что чувствует себя холодным, как труп, и это его пугает. А женский голос продолжал объяснять:

– Вы только что были выведены из анабиоза. Все ваши жизненные показатели находятся в пределах нормы. Вы проспали восемнадцать столетий в одной из тысячи анабиозных капсул, построенных по вашему проекту. Мы все очень рады. Ваш эксперимент увенчался успехом. Степень выживаемости команды составила девяносто семь процентов. Это заметно больше, чем выходило по вашим расчетам, и у нас нет критических потерь. Поздравляю.

Пилчер лежал на каталке и, мигая, смотрел на лампы.

Датчик, показывавший частоту его сердцебиения, попискивал все чаще и чаще, но это было вызвано не страхом и не стрессом. Причиной этому была радость. За пять секунд все стало на свои места: кто он такой, где он находится и почему он здесь. Как будто настроилась фокусировка фотоаппарата.

Дэвид поднял руку – тяжелую, как кусок гранита, – и потянул маску прочь с лица медсестры. И жадно уставился на ее лицо.

Впервые за почти два тысячелетия он заговорил, и голос его звучал хрипло, но отчетливо:

– Кто-нибудь выходил наружу?

Женщина убрала маску. Это была Памела. Двадцатилетняя Пэм, похожая на призрак – бледная и слабая после пробуждения от долгого, долгого сна.

И все-таки… по-прежнему прекрасная.

Она улыбалась:

– Вы же знаете, что я не допустила бы этого, Дэвид. Мы ждали вас.

– …стена ковчега была один раз проломлена семьсот восемьдесят три года назад, но вакуумные датчики отследили это, и автоматы ликвидировали неисправность.

– А наши припасы? – поинтересовался Дэвид.

– Я провожу проверку, но, похоже, все осталось в полной сохранности, – сообщил Фрэнсис.

– Сколько человек из команды пробуждено?

– Только восемь, считая нас.

Они дошли до автоматических стеклянных дверей, ведущих в пещеру площадью в пять миллионов квадратных футов, которая служила складом продовольствия и строительных материалов. Эта пещера, высокопарно именуемая «ковчегом», была одним из великих достижений инженерного гения и инициативности людей.

В пещере пахло сыростью и камнем.

С потолка свисали массивные шарообразные лампы: их цепочка тянулась далеко в глубь ковчега, насколько хватало взгляда.

Люди подошли к «Хамви», припаркованному у выхода в тоннель. Пилчеру уже не хватало дыхания, а ноги его, казалось, вот-вот сведет судорогой.

Поуп сел за руль.

Флюоресцентное освещение в тоннеле еще не действовало, и «Хамви» катил по крутому наклонному полу в беспросветную темноту. Его путь освещал лишь одинокий отблеск фар, отражавшийся от мокрых каменных стен.

Дэвид сидел впереди, рядом с водителем.

Он все еще ощущал некоторую дезориентацию, хотя она мало-помалу отступала.