Эми, конечно же, знала, когда и при каких обстоятельствах погиб Джо, когда и при каких обстоятельствах погиб хромой повар. Но она ничего не знала о Кетчуме. Она даже имени такого не слышала, и Дэнни стал рассказывать ей о старом сплавщике. Поначалу ему было трудно: ни с кем, кроме Нормы Шесть, он не говорил о Кетчуме. Однако в ходе рассказа писатель почувствовал, что Кетчум начинает оживать и входить в новый роман. Дэнни стал говорить о романе, о своей привычке начинать произведения с конца и о первой главе, которая не хотела выстраиваться.

На газовой плите они почти до кипения нагрели большие кастрюли с водой, и, когда потом оба залезли в ванну, ванна заполнилась до краев. Дэнни не представлял, что эта ванна может переливаться через край. Оказалось, что может, когда известный писатель плещется там вместе с великаншей.

Эми подробно рассказала ему историю всех своих многочисленных татуировок: место, время и причины появления каждой из них. Она начала рассказывать еще в ванной и продолжила в спальне, под тихое шипение газового камина. Дэнни лишь помнил, что ее тело было сплошь покрыто татуировками, но не посмел разглядывать их ни в загоне, ни потом, когда Эми стояла на лужайке, соорудив из полотенца подобие юбки.

Но сейчас ничто не мешало ему рассматривать эту женщину, ее тело и причудливые рисунки на теле. Большинство татуировок были связаны с боевыми искусствами. Какое-то время Эми провела в Бангкоке, где выступала в состязаниях по кикбоксингу. Пару лет она жила в Рио-де-Жанейро и пыталась участвовать в «боях без правил» для женщин, но безуспешно. (По словам Эми, «бразильские тетки оказались крепче и непредсказуемее тайских девчонок».)

Дэнни выслушал истории всех ее татуировок. Самая значимая для Эми татуировка была связана с именем Брэдли. Так звали ее отца и маленького сына. Рассказывая о малыше, она называла его то Брэдом, то Брэдли. После смерти сына она запечатлела его имя на своем правом бедре. Глаз сразу выхватывал его там среди замысловатых орнаментов. Эми рассказала, что когда Брэд был ползунком, она брала его одной рукой и носила, прижав к правому бедру. Ребенку это очень нравилось.

На вопрос о том, как ей удалось справиться с грузом смерти сына, Эми похлопала себя по бедрам и сказала, что это самая сильная часть ее сильного тела. (Дэнни в этом не сомневался.)

Небесную леди обрадовало, что Дэнни умеет готовить, поскольку сама она этого не умела. Оленина удалась на славу, хотя для двоих порции получились небольшими. Писатель тонкими ломтиками нарезал картофель и пожарил с луком, перцем и грибами, компенсировав недостаток мяса. После основного блюда Дэнни подал салат. Такому «цивилизованному» способу подачи салата научил его отец, хотя в ресторанах салат чаще всего подавался либо на закуску, либо в качестве дополнительного гарнира.

А как обрадовался Дэнни, узнав, что Эми тоже любит пиво.

— Я уже давно убедилась, что пью с одинаковой скоростью и пиво, и спиртное. И тогда, чтобы не убивать себя, я решила ограничиться пивом. Правда, у меня давно нет желания убить себя, — добавила Эми.

Дэнни признался, что тоже давно оставил такие мысли. Он научился ценить общество Героя (при всех несносных «газовыделениях» этого пса). У него две прекрасные уборщицы (дома и на острове), которые не только наводят порядок, но и присматривают за ним. Всех троих (включая пса) очень расстроило бы, если бы он вдруг ушел из жизни.

С одной из уборщиц Эми уже познакомилась. Если погода исправится, завтра или послезавтра она познакомится и с Неутомимой. Люпиту Небесная леди назвала более преданной сторожевой собакой, чем Герой. Эми не сомневалась, что они с Люпитой быстро подружатся.

— Я не имею права быть счастливым, — сказал своему ангелу Дэнни, когда в свою первую ночь они засыпали в объятиях друг друга.

— Пойми, придурок: у каждого есть право быть немного счастливым, — ответила Эми.