— Это ящерица. — И что бы уж совсем расставить все точки над i, пояснил: — Безногая.

— А-а-а, — кивнул со знанием дела Гудин. И тут же: — А она ядовитая?

— Да ящерица это! — уже раздражаясь, повторил старший лейтенант.

— Тогда понятно! — Гудин на секунду задумался. — А прямо как змея! — кажется, он всё ещё не верил, что высовывающаяся из травы, скользкая на вид, серо-коричнево-белая гадина не есть ядовитая змеюка.

— А если всё же укусит? — это спросил появившийся за спиной у группника Лисицын, и Олег понял, что для спокойствия бойцов действительно всё же лучше это безобидное существо прибить. Он встал, сделал шаг вперёд и резко опустил ногу на голову даже не попытавшегося бежать желтопузика. Под подошвой противно чмокнуло, круглое тельце бессильно дёрнулось и затихло.

— А её есть можно? — спросил Гудин, а Кузнецов подумал: «Вот, кажется, и добрались до истинной причины моего вызова». Но чувствовать себя идиотом не хотелось, поэтому Олег не стал углубляться в эту мысль, а предпочел переключиться на задаваемый вопрос.

— Основы выживания изучать надо было лучше! — зло ответил он, сердясь на самого себя за столь бессмысленно-жестокий поступок. Но разъяснить бойцам, что к чему, все же следовало. — Скорее всего, да, это же ящерица, а большинство ящериц съедобны. — Он окинул взглядом старшего тройки Гудина, залёгшего подле дерева пулемётчика Родионова, сидевшего подле него снайпера Баринова, и добавил: — Но сегодня вы не настолько голодны. Так что потерпите. — И чтобы наверняка избежать глупых поползновений, схватил желтопузика за всё еще вздрагивающий хвост и, размахнувшись, забросил в лесную чащу.

Когда он вернулся к своей лежанке и залез под спальник, то понял: выбранное им место оказалось не совсем удачным. Как оказалось, ещё раньше это местечко облюбовали муравьи, и теперь они со всей обстоятельностью заполнили его спальник, забрались под одежду, бегали по стоявшему у изголовья рюкзаку. Пришлось спешно менять место собственной дислокации и перебазироваться на несколько метров в сторону.

Ночью ему снилась ящерица, она истекала кровью, совсем по-человечески кричала что-то неразборчивое и всё время норовила выбраться из-под подошвы его ботинка…

Когда «Мавр» уже устанавливал вокруг себя мины, «Аферист» ещё только выбирался к руслу пресловутого ручья. Гордеев был прав: весь левый берег представлял собой сплошные заросли и переплетения будто специально собранного со всего леса валежника. Как ни старались идущие соблюдать тишину, но продраться сквозь сплошную чащобу, не сломав тонкий ствол мелкого сухостоя, не наступив на ветку, было невозможно. Нет-нет, да и раздавался громкий треск сломанного сучка, или до идущего в центре группы Алферова доносилось скрежетание цепляющей по брезентовой горке неудачно отпущенной ветки. Незначительные спуски чередовались с такими же небольшими подъёмами. Создавалось впечатление, что какой-то великан огромными граблями прочертил в земле гигантские полосы, потоптался по ним малость ногами, да так их и оставил. Преодоление этого участка отняло едва ли не столько же сил, сколь весь послеобеденный переход. Наконец, группа выбралась к речному берегу и остановилась.

— «Командира», — показал знаками боец, идущий впереди Алфёрова. Подумав, Сергей не стал передавать знак дальше, вызывая ротного, так как командиром группы был именно он, а не майор Гордеев, а пригнувшись под низко склонившейся веткой бука, пошёл к поджидавшим командира разведчикам.

Первым делом Алфёров огляделся на местности: спуск в русло был несложен. Сама речка представляла собой ручеек, растекшийся по широкому, (метров в тридцать-сорок), каменистому руслу.