— Ты захлопнул дверь?

— Кажется, да.

— Видел черного монаха?

— Нет!

— Куда тебя понесло?

— Не знаю, куда-то шел. В общем, опомнился я в парке пансионата на скамейке. Продумал и принял решение.

— Довольно подлое, не так ли?

— Я подложил тетрадь в твой сундучок уже через месяц.

— Да, благородно. А три страницы?

— На них мои отпечатки.

— Но ведь «огонь сильнее», а?

— Умом я понимал, что это психоз, но я не смог, — мрачноватый огонек маньяка зажегся за стеклами очков. — Я тебе объяснял. А когда пришел сюда на днях восстанавливать концовку, то увидел эту злосчастную картину при свете солнца в кабинете. И ножом соскреб пятно.

— Тоже с ножом ходишь?

— Взял у тебя со стола, перочинный.

— Есть такой… Версию ты выстроил убедительную — на первый взгляд. Но следователя не убедишь. Алла, ты явилась к нам до мужа или после?

Она в ужасе распахнула светлые глаза. Искусственная «благодать» окончательно улетучилась.

— Дверь была заперта!

— Аленька, пока я не найду адвоката, ты не должна…

— Замолчи! — До нее очевидно дошло: предстоит борьба за собственную жизнь. — Мне никто не открыл. Они в спальне, я думала, ночник горел. И вернулась домой.

— Дальше!

— Пришел Гриша.

— От него несло «Златом скифов» из бочки, да?

— Да, — она впервые поглядела на мужа открыто и прямо. — Полотенце было сухое и грязное. На другой день я его постирала, вода красноватая, чуть-чуть, — я не поняла. А когда подрезала шиповник в саду, на крыльце появился Гриша и сказал: «Леон звонил — Марго исчезла». Я пошла пройтись.

— Ты испугалась мужа. Я всегда считал тебя существом нежным и женственным. Я тебя недооценивал, Алла. Два года прожить с…

— Договаривай! — произнесла она с вызовом. — Два года прожить с убийцей?

— Не будем ускорять ход следствия. Как эти три страницы попали к моему брату?

— К кому? — изумился Василий.

— Погоди, Вась. Ну?

— Я ушла, но почти сразу вернулась: за объяснением — возможно, этот ужас не имеет отношения к нам. Его нигде не было. Наконец заглянула в оконце сарая…

— Ну, ну?

— Я закопал в уголке, — пояснил Гриша со странной улыбкой. — Положил в стеклянную банку и… У нас пол земляной. А ты, Аленька…

— Я должна была знать. В банке лежали вот эти три страницы в крови и с отпечатками пальцев. Ты сдашь их в милицию, Леон?

— А как ты думаешь?.. Что ты сделала с уликами?

— Закопала обратно.

— Да, «муж и жена — одна сатана». Ну, так как же «Отрок Варфоломей»?

— Во время твоего последнего допроса я поняла, что ты подошел к разгадке, и ушла из этой жизни.

— Однако улики…

— Да, прихватила с собой: у нас, благодаря тебе, мог быть обыск.

— Да ты-то почему их не уничтожила?

— Я не знала, для чего он хранит их. А если для оправдания, а если я уничтожу нечто ценное?

— Я решился, — сказал Гриша угрюмо, — после вашего ухода.

— Когда мы с Васей осматривали мусоросжигалку?

— Да. Все эти годы я знал, что в любую минуту успею… И вот эта минута пришла.