Уайетт кивнул, вспоминая, как мало известно про Венатори, помимо того, что это одна из старейших шпионских организаций в мире.

— Нам нужен специальный полевой аналитик, который работал бы в этой службе. В отличие от Швейцарской гвардии член Венатори не обязан быть католиком. В некоторых случаях нашими агентами за рубежом становятся люди, не являющиеся даже христианами. Видите ли, мистер Уайетт, Святейший престол подчиняется не только человеческим, но и Божьим законам. Иногда мы слишком глубоко погрязаем в своих делах и забываем, что некоторые вещи можно объяснить с помощью логики и фактов. Мы ценим таких людей, как вы, — они помогают твердо стоять на земле при анализе данных.

Это и в самом деле любопытное предложение, подумал Уайетт. Но почему они обратились именно к нему?

— При всем уважении к вашему статусу и положению, которое занимает Святейший престол в международном сообществе, я все-таки не понимаю, что за необходимость потребовала привлечь такого человека, как я.

Монтиагро сцепил пальцы и положил руки на стол.

— Мы несколько лет наблюдали за тем, как вы имели дело с людьми, захватывавшими заложников и одержимыми манией самоубийства. Мы отследили примерно десяток инцидентов, когда вы вели переговоры с террористами как внутри страны, так и за ее пределами. Ватикан высоко ставит спасение человеческих жизней.

— Что ж, это лестно, но мне не всегда все удается. У меня есть своя доля поражений.

— Мы это понимаем, — сказал Монтиагро. — И нам известно, как близко к сердцу вы приняли провал операции с самолетом «Вирджин-Атлантик».

У Уайетта сжалось сердце. Он надеялся, что Монтиагро не станет заводить об этом речь.

— Но на нас произвело самое благоприятное впечатление, что правительство Соединенных Штатов доверяет Томасу Уайетту в достаточной степени, чтобы прибегать к его помощи в критических ситуациях.

Что ж, если менять работу, надо хотя бы понять, в чем она будет заключаться.

— И все-таки не совсем ясно, чем я могу быть полезен. Вы не воюете. У вас нет регулярной армии, вам не грозит физическая угроза, кроме обычных религиозных фанатиков, с которыми нам приходится сталкиваться каждый день.

— С одной стороны, это так, — произнес Монтиагро. — С другой — нет. — Архиепископ положил ладони на стол. — К сожалению, вы заблуждаетесь во всем, что касается войны, армии и физической угрозы Святейшему престолу. Если говорить о войне…

У Уайетта запищал мобильник. Он достал из футляра на ремне телефон и посмотрел на номер.

— Прошу меня извинить, ваше преосвященство, но я должен ответить на звонок. Это из Агентства.

— Я понимаю, — сказал Монтиагро.

Уайетт встал и отошел от стола, перед тем как нажать кнопку приема. Какое-то время внимательно слушал, затем повернулся к архиепископу.

— Ваше преосвященство, здесь есть телевизор? Передают важные новости, которые нам обоим стоило бы посмотреть.

— Конечно. — Монтиагро встал и открыл большой шкаф, за которым оказался телевизор с широким экраном. Он нажал кнопку на пульте, и на экране засветилась заставка Си-эн-эн.

Сначала появилась фотография огромного огненного шара, летящего по ночному небу. Комментариев не было, но Уайетт предположил, что какой-то крупный объект загорелся в полете и сгорел дотла.

Потом ведущий сообщил:

— Это был снимок, сделанный на восточном побережье Африки. Международная космическая станция потеряла управление и сгорела в земной атмосфере. Это поразительное зрелище можно было наблюдать в радиусе нескольких тысяч миль. Началом трагедии стало полученное из российского Центра космических полетов сообщение о том, что экипаж из трех человек — капитана ВВС США, полковника ВВС России и российского космонавта — совершил самоубийство сразу после того, как вывел станцию за пределы орбиты.