Приказав погасить камин и открыть окно, чтобы стало прохладней, она некоторое время сидела в передней комнате, размышляя. Отдать документ королю значило утопить Гардинера, но если Анна и правда назвала имена, то даже казнь епископа их самих не спасет. Нет, Гардинера нужно заставить забыть все, что сказала Анна.

Стало горько — Анна, мужественная Анна выдала их с королевой? Правда, Сеймур сказал, что в беспамятстве… Значит… значит, ее пытали?! Но этого нельзя сделать без согласия короля!

Кэтрин сообразила, что у нее нет ни минуты! Вскочив, она почти бросилась обратно в зал, где уже собирались придворные. Нужно срочно найти Гардинера и заставить его молчать. А может, этот мерзавец уже выдал все королю? В любом случае другого выхода у нее нет.

Сказать королеве? Но та впадет в панику и может наделать глупостей. Нет, нужно справиться самой…

Кэтрин в тревоге оглядывала зал, пытаясь найти епископа, но его не было видно. И короля не было. Королева попыталась позвать свою верную подругу, но Кэтрин почти отмахнулась:

— Извините, Ваше Величество…

Где же этот чертов епископ?!

— Леди Уиллоуби, кого вы так старательно ищете?

Она даже глаза на мгновение прикрыла, чтобы не выдать себя или не вцепиться в ненавистное лицо ногтями.

— Вас, милорд.

— Меня?

По тому, с какой злорадной усмешкой посмотрел на нее саму, а потом и на королеву Гардинер, Кэтрин поняла, что через минуту было бы поздно. В зал уже входил король, вернее, его ввозили в страшно грохочущем кресле-троне на колесах.

Быстро, пока короля не подвезли ближе, Кэтрин зашептала:

— Мне нужно срочно поговорить с вами, милорд.

И снова усмешка епископа была усмешкой аспида перед жертвой.

— У нас еще будет много возможностей поговорить с вами, миледи…

И Кэтрин решилась. Прикрывшись веером, она ловко выхватила из-за корсажа документ и сунула его в руки епископа:

— Да, конечно, милорд, только взгляните на этот документ. Это, конечно, копия, но если что-то случится со мной или с королевой, Его Величество от верных людей получит оригинал…

Епископ отступил за чьи-то спины. Кэтрин старалась не смотреть, ее било, словно в лихорадке, и только многолетняя привычка не выдавать истинных чувств позволила держать себя в руках. Она что-то рассеянно отвечала на приветствия, приветствовала сама, прижимала пальцы к вискам, жалуясь на мигрень и страдальчески улыбаясь.

И вдруг снова как шипение аспида рядом с ухом:

— Чего вы хотите взамен, миледи?

Она чуть кивнула:

— Это уже другой разговор, милорд.

Они отошли к окну. Странная пара, никогда раньше Кэтрин с Гардинером не беседовали наедине, они друг друга просто ненавидели, но сейчас обоим не до того.

— Вы забудете и постараетесь, чтобы забыли все остальные все, что сказала Анна Эскью. Ведь в беспамятстве многое можно произнести такого, чего не было, не так ли, милорд?

— Оригинал? — он протянул руку.

— О, я не ношу с собой опасные документы. Вы получите оригинал тогда, когда я пойму, что все миновало.

— Почему я должен верить?

— А что вам остается? К тому же копия не одна, да и еще документы есть…

По тому, как стиснул зубы Гардинер, Кэтрин поняла, что попала в точку, у епископа немало грешков против короля. Эх, знать бы о них…

— У королевы?

— Королевы? Ее Величество ни к чему впутывать в такие дела, у нее достаточно забот с недугами короля.

Но он не сдавался:

— Вашу Анну Эскью сожгут на костре как еретичку!

Кэтрин с трудом сдержалась, чтобы не влепить ему оплеуху со всего размаха, но она прекрасно понимала, что этим разрушит все, чего уже добилась, потому как можно спокойней пожала плечами:

— Анна мечтала о костре во славу своей веры, а меня больше интересует королева и я сама.