– Живой? – встретил его вопросом Белейко.

– Как видишь.

– Получил?

– Так себе… Дельце вот подкинул, не соскучишься. Вроде я двужильный.

– Женя, ты не двужильный, а удачливый. Про тебя по управлению легенды ходят

– Постучи по столу.

– Уже. Что там у тебя?

– Да вот какая-то Ольховская А. Э., судя по ее заявлению, готовит мне всесоюзную славу. Для этого нужно совсем немного – бриллиант величиной с голубиное яйцо отыскать, который она, якобы, получила в наследство и который кто-то прикарманил втихаря. Каково, а?

– Постой, постой… Ольховская… Женя, ты в драмтеатре давно был?

– А что? – подозревая подвох, с недоверием посмотрел на него Дубравин.

– Ведь это наша лучшая актриса! Талант, я тебе доложу, редкий.

– Это ты успеваешь еще и по театрам шастать… – проворчал Дубравин, усаживаясь за стол. – Телефонный справочник у тебя?

– Возьми…

Дубравин полистал пухлую растрепанную книгу, нашел нужный номер, снял телефонную трубку.

– Алло! Драмтеатр? Пригласите, пожалуйста, Ольховскую. Дома? А вы не подскажете номер ее телефона? Кто звонит? Это звонят из управления… – Дубравин на миг запнулся, а затем сказал: – Культуры. Записываю… Спасибо!

– Лишние дебаты по этому поводу нам ни к чему, – ответил майор на недоумевающий взгляд Белейко. – Тем более сплетни. Если, конечно, написанное в заявлении соответствует истине…

И Дубравин опять начал накручивать телефонный диск.

– Здравствуйте! Ольховская? Вас беспокоит майор милиции Дубравин. По поводу пропажи драгоценностей… Да. Мне нужно с вами встретиться. У вас дома? Конечно… Хорошо. Я буду через час. Устраивает? Добро…

Едва Дубравин положил трубку, как тут же звякнул телефонный звонок.

– Слушаю, Дубравин. Да… Уже иду, – и к Белейко: – Спецпочта из Москвы. По-моему, то, что я просил… Минут через десять Дубравин возвратился с пакетом.

– Посмотрим, что здесь… – вытряхнул из пакета несколько машинописных листков.

Внимательно прочитал, делая пометки в своем блокноте.

– Есть что-нибудь подходящее? – спросил Белейко.

– Пожалуй, да. Взгляни… – передал бумаги старшему лейтенанту. – Там, где я отметил птичкой…

– Эти? – показал Белейко. – Подпружный Сергей Алексеевич, он же Ставкин, кличка Жареный… Чугунов Семен Антонович, кличка Заика, или Семка Заика. Насколько мне помнится, Чугунов из наших краев. Я ведь…

– Точно, Бронек. Ты впрямь на Заике "сгорел", когда в лейтенантах ходил. Тогда он тебя, да и меня тоже, здорово вокруг пальца обвел. Что и вскрылось на суде в Москве три года спустя – МУР постарался. Но я думаю, что он еще в местах не столь отдаленных…

– Ушел из-под надзора. Притом недавно, – прочитал Белейко данные Всесоюзного розыска на Чугунова. – Освободили Семку. А "квалификация" у него подходящая. Правда, в наших случаях уж больно чистая работа.

– Опыта поднабрался… Второй тоже хорош гусь. Бежал из ИТК. Ты его не помнишь, а мне пришлось в свое время с ним повозиться, "Домушник" высшего класса. Кстати, у него тут кое-какие связи остались. Не исключено, что Жареный в городе.

– Семка Заика вряд ли сюда кинется.