– С утра было тридцать восемь и пять… – Алифанова говорила тихо. – Ангина… – показала на горло. – Никогда не было…

– Извините, я, похоже, некстати. Хотел кое-что спросить, да, видно, придется в другой раз…

– Сидите, сидите… – остановила его актриса. – Если, конечно, не боитесь заболеть…

– Ирина Викторовна, я хотел бы расспросить вас об Артуре Тихове. А то в первую встречу – помните? – вы о нем упомянули вскользь и вовсе не в связи с Ольховской, которая все же имела к нему некоторое отношение. Не говоря уже о Новосад.

– Да… – при упоминании имени погибшей подруги Алифанова низко склонила голову и украдкой смахнула слезу. – Что вас интересует?

– Все о Тихове. Все, что вам известно. В частности, о его отношении к Ольховской, а также о взаимоотношениях Ариадны Эрнестовны и Новосад.

– Тогда я просто не хотела касаться этой темы… Да и сейчас мне как-то не по себе – все так сложно, запутанно. Вправе ли я говорить об этом, не знаю…

– Поверьте, спрашиваю вас отнюдь не из праздного любопытства.

– Я вас понимаю… Видите ли, из-за Артура между Адой и Валей всегда была какая-то натянутость. Подружки близкие, закадычные – и все же… Мне почему-то кажется, что Ада до сих пор неравнодушна к Артуру, хотя, выйдя замуж за Владислава, она стала относиться к Тихову внешне довольно прохладно.

– Что не помешало Ольховской после развода с мужем встречаться с Тиховым… ну, скажем, в интимной обстановке…

– Вы об этом знали… или догадались? – удивилась Алифанова.

– Вот уж меньше всего я похож на ясновидца, – улыбнувшись, уклонился от прямого ответа Дубравин.

– Да, они встречались… Однажды мне понадобилось что-то взять у Ады, и когда я приехала без предупреждения к ней домой, то встретила у двери ее квартиры Артура – он уже уходил. Они смутились, Ада даже стала немного раздражена, но потом все как-то забылось, а я ни о чем ее не спрашивала – это их личное дело. Вале об этом я тоже не сказала, зачем?

– А вы не припомните, когда это было?

– Почему же… – Алифанова назвала число и месяц.

– Скажите, а как вам Артур?

– Нравится или нет? Нравится. Очень. Если честно – только между нами, ладно? – я была в него влюблена. Еще в училище. Даже сейчас к нему неравнодушна…

– Немудрено, парень он видный… – Дубравин мельком посмотрел на свои часы.

– Хотите, я вам покажу альбом, где вся наша училищная группа? – подхватилась Алифанова, заметив взгляд майора, ей, видно, очень не хотелось так быстро отпускать Дубравина.

– Покажите… – Времени было в обрез, но майору почему-то захотелось сделать хоть что-нибудь приятное для этой девушки.

– Вот, смотрите… – листала альбом Алифанова. – Это я, правда, смешная? Кнопка. Валя… Ариадна… Теперь, мне кажется, она стала еще красивее. Артур…

– А здесь кто? – показал Дубравин на большую фотографию, где на тисненном картоне в живописных позах расположились какие-то парни.

– Ой! – прыснула в кулачок Алифанова. – И это спрашивает сыщик. Здесь все девушки нашей группы. Только загримированные под мужчин. Вот я… Это Валя с Адой.

– Ну и ну… – покачал головой Дубравин. – Здорово. Невозможно узнать…

От Алифановой майор отправился в театр. Шел пешком, благо здание театра располагалось неподалеку. Ощущая удовлетворенность от встречи с Алифановой, Дубравин, вышагивая по уже очищенным от снега тротуарам, мучительно пытался отыскать в уголках памяти нечто очень важное, упущенное им в разговоре с актрисой, какой-то мимолетный всплекс, искру, которой так и не суждено было на этот раз зажечь воображение…

Ольховская находилась в своей грим-уборной.