Об одном из крестовых походов Вы и прочтете в книге известного русского писателя Вольдемара Балязина.

И еще — об Иоганне фон Шильтбергере, немецком Марко Поло…

Наталия Будур

Посвящаю Елене Семеновне Пановой,

моему доброму ангелу.

Автор

Глава I

Часовня Иоанна Предтечи

Я взглянул ему в глаза и ахнул — мальчишка был вылитая бабка: глазища серые в мохнатых ресницах, нос вздернут, как и у всех Егеров, сколько я их знал. Только рот с приподнятыми уголками губ, должно быть передался от матери, потому, что не было среди родичей Сабины веселых. Всякие были, а вот веселых не припомню. Он смотрел на меня, и не было в глазах его ни дружелюбия, ни настороженности. Может быть, немного любопытства. Так смотрят на очень большое и очень старое дерево, на прирученного зверя. В общем на то, что увидишь не каждый день, но от чего тебе самому не будет ни вреда, ни пользы.

— Как звать тебя? — спросил я.

— Освальд, — ответил он тотчас же. «Вот как, — подумал я, — значит, Освальд. Еще один Освальд идет в еще один крестовый поход».

А мальчишке сказал:

— Ну что же, Освальд, я тоже как-то попробовал освободить Гроб Господень, только у меня из этого ничего не получилось.

— Когда это было! — воскликнул юнец. И полуироническая, полупрезрительная гримаса перекосила его лицо.

«Вылитая Сабина», — подумал я снова, увидев, как чуть сморщился его нос и глаза сузились, будто он прицеливался или пытался разглядеть что-то мелкое.

Однако надо отдать ему должное, он тут же склонил голову и произнес покорно, как того требовал обычай и куртуазна:

— Простите меня, я хотел сказать, что мы-то освободим Святую Землю. Просто потому что мы сильнее сарацин.

«Мы тоже считали себя сильнее всех на свете, — подумал я. — А впрочем, может ли думать иначе крестоносец, отправляющийся на войну? Если он будет думать по-другому, то лучше ему сидеть дома».

А мальчишке сказал:

— Дело не в том, Освальд, сильнее вы или слабее. Дело в том, что вы — крестоносцы. А крестоносец обязан идти в поход чтобы его там ни ожидало: смерть от голода или сокровища, плен или победа.

Освальд впервые взглянул на меня с интересом.

— Вы тогда тоже так думали?

— Когда шел в свой поход?

— Да.

— Тоже так думал.

— А сейчас?

Я почувствовал неловкость. Мне нельзя было его обманывать. Пятьдесят лет назад я сам был таким.

— Нет, Освальд. Сейчас я так не думаю. Потому, что я — бывший крестоносец.

Освальд понимающе кивнул.

— Я понял. Я думаю, что до самой смерти буду крестоносцем.

— Многие до самой смерти остаются крестоносцами, — сказал я. — Это как у кого получится. У меня, вот, не получилось.

Освальд и двое его попутчиков остановились у меня, в замке Фобург, на день-другой. Их ждал Дунай, потом Болгария, потом… Неизвестно, что ждало их потом.

Я поднялся к себе в спальню. Разделся. Залез под одеяло и долго лежал тихо-тихо. Мальчишка разбередил давно уснувшее. Я видел его густые широкие брови, упрямый взгляд, короткий нос триумфатора и слышал его голос, звеневший сдержанной неукротимостью сильного молодого человека, знающего истину.