* * *

    В тот момент, когда Изя в наведенном мороке кадрился с польским послом, Мотя оказался на привязи во дворе «Чумных палат». Несмотря на вопиющее ограничение прав и свобод вольного Змея, обиженным он себя не ощущал. Во-первых, канатик, которым он был привязан, был скорее условным ограничением, так как в одно мгновение мог быть превращен в горку пепла. Во-вторых, он получил тройную компенсацию за полученное неудобство в виде копченой бараньей ноги, естественно каждой из голов. А в-третьих, его хозяин, Илюха Солнцевский, подробно объяснил понятливому Горенышу, для чего именно это было необходимо.

    Дело было в том, что вместо привычных богатырей, которые ежедневно самозабвенно тягали в спортивном зале железо, наращивая и без того внушительную мышечную массу, сегодня посетителями штаб-квартиры дружины стали девицы. А, как всем известно, этот подвид человека обладает весьма нестабильной психикой, и вид в меру шалящего Змея мог бы вывести их из состояния равновесия. Именно поэтому Солнцевский попросил своего любимца потерпеть некоторое неудобство и временно воздержаться от перемещения по двору. Так как компенсация за вынужденный простой оказалась достойной, Мотя согласился и теперь, лениво догрызая мослы, с интересом наблюдал за странным действием, разворачивающимся перед ним.

    На расставленных кружком скамьях расположилось десятка полтора молодых девиц. В основном это были боярские жены и их же дочки, а во главе этой публики, на отдельном кресле, восседала княгиня Агриппина Иоанновна. Именно благодаря ее дружбе с младшим богатырем Любавой это событие вообще могло состояться. Это она пошла на поводу у Соловейки и пригласила самых шустрых из своих знакомых посетить «Чумные палаты».

    Когда встал вопрос об организации стопроцентного алиби для Любавы, она решила совместить приятное с полезным. Как говорится, и алиби заработать, и воплотить свою давнишнюю задумку в жизнь. А задумка эта была с первого взгляда очень даже простая- сделать, пусть лишь некоторых, представительниц слабого пола не такими уж слабыми. Однако эмансипация в те далекие времена была не шибко в ходу, и после получасового пламенного выступления Соловейки единственным выражением, которое витало на лицах слушательниц, был скептицизм.

    -  Вы поймите, владение элементарными приемами защиты может пригодиться в любой момент! - продолжала гнуть свое Любава.

    -  Например? - скептически поинтересовалась дородная дочка боярина Бабулы.

    -  Например, пошла ты одна на базар... - начала было Любава, но ее тут же прервала вся та же скептически настроенная боярышня:

    -  А я одна на базар не хожу! Со мной всегда мамки с няньками ходят. А ежели вечером куда надо пойти, так тятенька вообще ратника приставляет.

    Лишь на мгновение Любава запнулась, но тут же взяла себя в руки.

    -  Так ты до старости лет будешь с мамками да няньками по городу бродить?

    -  Нет... - осеклась боярская дочурка.

    -  Ну неужели тебе никогда не хотелось пройтись по Киеву одной, направиться туда, куда хочется тебе, а не куда тятенька позволит?

    -  Хотелось, - призналась спорщица. - Только вот одной как-то страшновато. А вдруг какой лихой человек пристанет или просто пьяный прицепится?

    -  Так я об этом и говорю! - обрадовалась Любава, уже изрядно утомленная непониманием слушательниц. - Ты должна уметь дать отпор обидчику в этом случае.

    -  Ха, отпор! - фыркнула девица. - А коли он на три головы меня выше и в плечах шире раза в два, так мне с ним что, на кулачный бой выходить?

    -  Такой, например? - поинтересовалась Любава, показывая на Илюху Солнцевского, который скромненько стоял в сторонке, подпирая могучим плечом стенку бани.