Сворачиваем в глубь острова, здесь непроходимые заросли, тропу завесили спутанные ветки, орешник и американский клен, чернолесье. За два фута ничего не видно, сплошная стена, зеленая, серо-зеленая, буро-зеленая. Нигде ни сломанного, ни погнутого сучка, если он проходил здесь, то не напролом, а каким-то чудом просочился, не оставляя следов. Я сторонюсь, и Дэвид начинает рубить заросли большим ножом, но делает это плохо; не режет, а только кромсает.

Дальше поперек тропы — упавшее дерево. В падении оно увлекло с собой несколько молодых топольков, они так и лежат, переплетясь, как затор на лесосплаве.

— По-моему, здесь никто не проходил, — говорю я.

А Джо говорит:

— Пошли дальше, не задерживайся.

Он раздражен, это чувствуется. Заглядываю в чащу, не прорублена ли в обход бурелома новая тропа, но ничего похожего не видно, вернее, наоборот — каждый просвет между двумя стволами кажется мне похожим на начало новой тропы.

Дэвид ковыряет мертвый ствол ножом, крошит кору. Джо садится на землю, тяжело дышит, слишком он городской, и мошка его донимает, он чешет сзади шею и руки с тыльной стороны.

— Ладно, будем считать, что все, — говорю я, потому что, кроме меня, некому объявить о капитуляции.

— Слава Богу, — обрадовалась Анна. — А то они меня живьем сожрали.

Поворачиваем назад. Не исключено, что он все-таки где-то здесь, но я понимаю, что обыскать остров нам не под силу, это добрых две мили в длину. Понадобилось бы человек двадцать-тридцать, не меньше, чтобы разойтись цепью и прочесать лес, но даже и тогда можно его пропустить, живого или мертвого, жертву несчастного случая, самоубийства или убийства. Если же по каким-то неизвестным соображениям он избрал это отсутствие сознательно и нарочно прячется, его никогда не найти, здесь такая местность, что проще простого пропустить ищущих вперед и преспокойно двигаться за ними следом на каком-то расстоянии, останавливаться, когда они остановятся, и все время держать их в поле зрения, так что, в какую бы сторону они ни повернули, ты всегда сможешь оставаться у них за спиной. Так бы сделала я.

Идем сквозь зеленый свет, шаги глохнут на влажной лесной подстилке. Теперь все наоборот: я шагаю позади всех. И каждую минуту посматриваю то вправо, то влево, ищу на земле следов, признаков человека — пуговицу, гильзу, брошенную бумажку.

Когда мы были маленькие, он иногда играл с нами по вечерам после ужина в прятки, это было совсем не то, что прятаться в доме, тут безграничное пространство, и, даже если знаешь, за каким деревом он стоит, все равно оставался страх, что крикнешь: «Чур выходи!» — а это окажется кто-то совсем другой.

Глава шестая

Больше с меня спросу нет, я все, что могла, проверила, осмотрела и теперь имею право на незнание. Надо, наверно, обратиться к властям, заполнить какие-то бланки, просить о помощи, как полагается при несчастных случаях. Только это все равно что искать колечко в прибрежном песке или в снегу — тщетные старания. От меня теперь требуется одно: ждать, завтра Эванс перевезет нас в деревню, и оттуда мы вернемся в город и обратно в сегодняшний день. Я выполнила все, за чем приехала, и оставаться здесь не хочу, я хочу туда, где есть электричество и разные способы отвлечься. Я к ним уже привыкла, заполнять время без этого для меня — целая проблема.

Они по-своему стараются справиться со скукой. Джо и Дэвид уплыли на каноэ; надо было на них надеть спасательные жилеты: ни тот ни другой не умеют править и все время перекладывают весло с борта на борт.