— Ты станешь женой эмира. Самой любимой женой, — проникновенно произнёс слуга. — Ты станешь больше, чем женой. Ты будешь рукой, которая управляет эмиром.

— Глупости! Эмир — величайший правитель на Земле! Никто не может ему приказывать!

— Дура, — фыркнул кастрат. — И тебе стоит это запомнить. Да-да, ты правильно поняла. Запомни, что ты — дура, которая не видит дальше собственного носа. Эмиром управляют его жёны, иначе они бы не смогли так долго оставаться у власти. Они плетут интриги и льют медовые речи в уши эмира, чтобы тот не догадался, как им манипулируют. Они не лезут в большую политику, им достаточно уничтожать конкуренток. Но если эмира можно обмануть в малом, то почему бы не замахнуться на нечто большее?

Зеленоволосая девица явно наслаждалась тем, как Айяна нет-нет да и посматривала на неё с осуждением и лёгкой завистью. Всё внимание Айяны было сконцентрировано на слуге и этой… оторве, и она не заметила, что за её спиной находится небольшая двустворчатая ширма. За одной половинкой сидел на коленях пожилой мужчина, а за второй — женщина лет тридцати с русыми волосами. Мужчина был менталистом — минут десять назад он активировал заклинание и мягко воздействовал на разум Айяны. Он делал так, чтобы Айяна искренне подчинилась кастрату и стала его верной слугой. Чтобы она была счастлива выполнять его приказы.

— Так что скажешь? — поинтересовался слуга. — Ты хочешь быть великой?

— Да, — ответила Айяна, поколебавшись.

— Что ж, тогда в качестве задатка я подарю тебе кое-что, — он щёлкнул пальцами, и из-за ширмы вышла женщина. Она опустилась перед Айяной на корточки и осторожно коснулась её лица. Кожу защипало, появилось неприятное ощущение стянутости, но Айяна не пошевелилась. Она догадалась, что происходит, и боялась помешать. Женщина улыбнулась и огладила плечи Айяны, проследила пальцами очертания её тела. Под её касанием живот втянулся, ноги постройнели, а с кожи исчезли язвы и шрамы.

Айяна с восторгом схватилась за свою грудь и воскликнула:

— Я могу поставить между ними стакан, и он не упадёт!

— Эмиру понравится, — заверил слуга.

Спустя три часа Айяну усыпили и доставили обратно в гарем. Лишь когда ему написали, что она благополучно спит в своей комнате, кастрат расслабился и завалился в кресло, вытянув ноги. Поморщился, поводил языком по губам, сплюнул и подцепил что-то с губ пальцем.

— Настя, ты линяешь будто кошка! — фыркнул он.

— У владельцев животных шерсть — это приправа, — усмехнулась та и, выдержав паузу, протяжно протянула: — Мяу.

— Перед Денисом хвостом крути, а со мной эти штучки не пройдут, — закатил глаза Клочко и ущипнул себя за щёку. — Какой же несуразный костюм. Огромный, неповоротливый, а мышцы красивые, но слабые. Скорее бы уже из него выбраться.

— Конечно, конечно, — Настя развернула кнут, ласково погладила его рукоять. — Так я и поверила, что тебя беспокоят слабые мышцы, а не… — она выразительно покосилась на его пах. — Ночной кошмар для любого мужчины воплотился наяву.

— Тоже неприятно, — признал Клочко. — Но меня успокаивает, что это временно. Как считаешь, Айяна справится? Или стоит переключиться на Сандхью, пока не поздно? Она хотя бы не успела подсесть на опиум.

— Девчонка уже на крючке, — Настя покачала головой. — Не стоит менять коней на переправе. К тому же у неё не хватит мозгов, чтобы устроить подковёрные игры у нас за спиной. Сандхъя слишком своевольна. Рано или поздно ей надоест подчиняться. А её разум достаточно силён, чтобы сбросить ментальные оковы.