На улице не было фонарей, и поездка напоминала продвижение по закрашенному тушью коридору. Впереди светились лишь три красных глаза полицейской машины: задние габаритные огни и мигалка; позади — непроницаемая чернота. Конец распрекрасного дня, подумал мистер Кетчум, пойманный за превышение скорости в Захрии, штат Мэн. Он покачал головой и тяжело вздохнул. Почему он не остался проводить отпуск в Ньюарке: спал бы все утро, ходил на концерты, ел, смотрел телевизор?

На следующем перекрестке полицейский автомобиль повернул направо, затем, через квартал, налево — и остановился. Мистер Кетчум подъехал к нему, и в это время огни выключились. Смысла в этом не было. Была лишь дешевая мелодрама. Они запросто могли бы оштрафовать его на Мэйн-стрит. Деревенская психология. Они возвышают себя в собственных глазах, унижая человека из большого города, мстят за свою незначительность.

Мистер Кетчум ждал. Нет, он не намерен торговаться. Без слов уплатит штраф и уедет. Он потянул вверх рычаг ручного тормоза — и вдруг нахмурился, осознав, что они могут содрать с него столько, сколько захотят. Могут взять и 500 долларов, если посчитают нужным. Этот толстяк был наслышан о нравах полиции в небольших городках, о том, что она обладает абсолютной властью. Он глухо прокашлялся. «Да ну, это же абсурд,— решил он.— Какая дурацкая фантазия».

Полицейский открыл дверцу.

— Выходите,— приказал он.

Ни на улице, ни в одном из домов не было света. Мистер Кетчум сглотнул. Все, что он мог видеть,— это лишь темная фигура полицейского.

— Это что — участок? — спросил он.

— Выключите огни и пройдемте,— ответил полицейский.

Мистер Кетчум утопил хромированную кнопку выключателя и выбрался из машины. Полицейский захлопнул дверь. При этом звук был громким, он отозвался эхом — как будто они находились не на улице, а где-нибудь в темном складе. Мистер Кетчум посмотрел вверх. Иллюзия была полной: ни звезд, ни луны, небо и земля слились в черноте.

Полицейский тронул его за плечо своими жесткими пальцами. Мистер Кетчум на какое-то мгновение потерял равновесие, выпрямился и тут же быстрыми шагами последовал за высокой фигурой полицейского.

— Темно здесь.— Голос его был чужим.

Полицейский ничего не сказал. По другую сторону от него зашагал второй полицейский. Мистер Кетчум подумал: эти чертовы деревенские нацисты изо всех сил пытаются запугать его. Ну нет, ничего у них не получится.

Мистер Кетчум всосал в себя глоток влажного, пахнущего морем воздуха и судорожно выдохнул его. Вшивый поселочек из шестидесяти семи жителей — и двое полицейских патрулируют его улицы в три утра. Нелепо.

Он чуть не запнулся о ступеньку, когда они добрались до крыльца. Но шедший слева полицейский подхватил его под руку.

— Спасибо,— автоматически выскочило у мистера Кетчума. Полицейский не ответил. Мистер Кетчум облизнул губы. Бессердечный чурбан, подумал он и сумел даже выдавить мимолетную улыбку. Вот, так-то лучше. Совсем ни к чему раскисать.

Он заморгал, когда распахнули дверь, и ощутил вырвавшийся помимо его воли вздох облегчения. Это был настоящий полицейский участок: вот письменный стол на возвышении, доска объявлений, черная, раздувшаяся кастрюлями плита, исцарапанная скамейка у стены, вот дверь, вот грязный и растрескавшийся линолеум, который когда-то был зеленым.

— Садитесь и ждите,— распорядился полицейский.

Мистер Кетчум посмотрел на его худое, угловатое лицо, смуглую кожу. В глазах не было различия между радужной оболочкой и зрачком — одна сплошная тьма. Темная форма мешком висела на нем.

Второго полицейского рассмотреть не удалось, поскольку оба они ушли в соседнюю комнату.