— Что это? — спросила Патриция.

Голос Дженнингса стал глухим и тихим.

— Она забрала себе его боль,— ответил он.

— Ох, боже мой.— Пораженная Патриция в испуге смотрела на свою подругу.

«О чувстве, что вы должны проглотить тяжелый шар, потому что иначе нельзя раздавить змей, шевелящихся в ваших внутренностях...» — вспомнилось Дженнингсу. Он смотрел на корчившееся от боли тело Лорис, на спазмы, на судороги ее ног. Магнитофон на столике щелкнул и замолчал, и в тишине, которая так внезапно наступила, Дженнингс услышал страшное дыхание и стоны боли, которые вырывались с хрипом из горла Лорис. «Ощущение, что ваша кровь стала едкой кислотой, что вы разваливаетесь на части, если пошевельнетесь, потому что ваши кости пусты, из них все вынуто...» Распахнутыми глазами Дженнингс следил за агонией Лорис, которая спасала Питера от мучений. «Чувство, что ваш мозг глодают гадкие голодные крысы, что глаза ваши расплавились и сейчас потекут по щекам...» Ноги Лорис снова дернулись, она выгнула спину и несколько раз вздрогнула. Ее плечи ходили ходуном.

Ее ноги стучали по полу от резкой дрожи, пока не замерли безвольно. Ее бедра сжимались, грудь дрожала, дыхание было тяжелым и жутким.

— Питер!

Испуганный голос Патриции заставил Дженнингса обернуться. Питер блестящими глазами смотрел на Лорис. Он опустился на колени, потом — на четвереньки; в его фигуре не было ничего человеческого. Он пополз к Лорис. Дженнингс схватил его за плечи, но с Питером теперь было не так-то легко справиться. Он продолжал тянуться к негритянке.

— Питер!

Ланг старался оттолкнуть доктора в сторону, но Дженнингс вцепился в него изо всех сил.

— Питер, ради бога!

Горячее дыхание Ланга обожгло щеку доктора. Дженнингс отчаянно схватил Питера за волосы и так крутанул его голову, что лицо молодого человека скривилось от боли.

— Не сходи с ума, ты же человек! — крикнул Дженнингс.— Ты же человек!

Питер мигнул. Потом он уставился на доктора глазами только что народившегося на свет младенца. Дженнингс отпустил его волосы и быстро оттащил Ланга в сторону.

Лорис неподвижно лежала на спине, ее черные глаза глядели в потолок. Со вздохом Дженнингс наклонился над ней и взял ее за руку. Он не услышал пульса. Он снова заглянул в глаза девушки. Они были остекленевшими, точно у трупа. Доктор в ужасе и отчаянии смотрел на нее. Внезапно веки Лорис опустились, и она глубоко и прерывисто вздохнула. Все ее тело вздрогнуло. Дженнингс замер, раскрыв рот. «Нет, это невозможно, она не может...»

— Лорис! — закричал он, не помня себя. Негритянка открыла глаза и посмотрела на него.

Через несколько мгновений губы се вздрогнули, и она едва слышно прошептала:

— Ну вот и все,— и попыталась улыбнуться.

Машина ехала по Седьмой авеню, шины шуршали по мокрому асфальту. Рядом с Дженнингсом на сиденье полулежала доктор Хауэлл — неподвижная, слабая, измученная. Пристыженная, полная раскаяния Пэт вымыла и одела ее, а после Дженнингс помог негритянке спуститься к его машине. Перед тем как они вышли из квартиры, Питер попытался сказать Лорис что-то благодарное, но так и не нашел слов — просто поцеловал ей руку и в молчании вышел из комнаты.

Дженнингс взглянул на Лорис.

— Знаете что, если бы я не увидел этого сам своими глазами, то ни за что бы не поверил! Я и сейчас не уверен, было ли все это на самом деле!.

— Что ж теперь поделаешь, вам придется верить,— сказала она.

Дженнингс молча вел машину, пока не отважился через некоторое время снова заговорить.