— А как вы относитесь к непечатной лексике? — спросил Женька, пытаясь направить разговор в интересующее его русло.

Блюдце понеслось по бумаге, каждый раз ненадолго останавливаясь. Буквы сложились в слова: «стыдно при дамах».

Дамы с превосходством воззрились на Женьку.

— Получил? — злорадно прищурилась Майка.

— С воспитанием у Москвичёва всегда были проблемы, — съязвила Ленка.

Но больше всех ликовал Петухов:

— Что, Москвич, лихо тебя Пушкин уел!

Женька хотел ответить колкостью, но его опередил Лёха:

— По-моему, блюдце кто-то двигает.

— Ничего подобного! — воскликнула Майка, уязвлённая его подозрением. — Кто его может двигать?

— Да кто угодно, — пожал плечами Потапов.

— Кроме твоего закадычного дружка, больше некому, — сказала Синицына и выразительно посмотрела на Женьку.

— Да я вообще ничего не делаю! Или, по-вашему, я сам себе ответил? — возмутился Женька.

Несправедливое обвинение ранило куда больше, чем если бы оно было заслуженным. И самое обидное, что он сидел, как приличный человек, и даже готов был поверить, что блюдце скользит само по себе. Но теперь он понял, в чём суть фокуса, и решил, что имеет полное моральное право взять роль медиума в свои руки.

Прерванный сеанс возобновили. Пришёл черёд Петухова задать вопрос.

— Выйдет наша сборная по футболу в полуфинал? — спросил он.

Блюдце понеслось по листу.

— Пэ… е… тэ… у… — по буквам читал Петухов и вдруг оживился: — Петухов! Прикиньте, откуда он меня знает?

Между тем блюдечко продолжало скольжение. Конец фразы рифмовался с началом: «Петухов — осёл ослов».

Женька расплылся в улыбке:

— Петух, теперь можешь хвалиться, что Пушкин про тебя стихи написал. Зацени величие момента.

Его шутку никто не поддержал. Ни у кого не возникло сомнения по поводу авторства вышеозначенного литературного опуса. Все с осуждением уставились на Москвичёва.

— А при чём тут я? — возмутился было Женька, но счёл благоразумным пойти на попятную: — Ладно, понял.

Новое послание с того света гласило: «Москвичёв ацтойный лашара».

Видимо, общение с современными шестиклассниками не прошло для поэта даром, потому что он вдруг стал отвечать с чудовищными орфографическими ошибками.

Дальше сеанс проходил в гробовом молчании. Сначала мятежный дух попеременно обзывал то Петухова, то Москвичёва, а потом с блюдцем и вовсе стало твориться нечто невообразимое. Оно шарахалось от буквы к букве безо всякого смысла. Майка была на грани истерики.

— Прекратите сейчас же! — крикнула она.

Непримиримые враги изменили тактику. Не имея возможности обмениваться посланиями через духов, они принялись награждать друг друга пинками и тычками под столом. Назревала потасовка.

— Мальчики, перестаньте! — пыталась утихомирить их Ленка, но противоборствующие стороны были глухи к гласу разума.

В рукопашном бою Петухов одолел бы Москвичёва одной левой, но стоящий между ними стол лишал его этой возможности. Наконец Петухов не выдержал, взревел и через стол бросился на обидчика.

Женька вскочил, перевернув при этом стул, и метнулся в сторону. Преданный Лёха бросился на защиту друга. Девчонки завизжали так, словно хотели ультразвуковой волной разнять драчунов.

В пылу битвы никто не обратил внимания, что подсвечник покачнулся и упал на пол. Мальчишки награждали друг друга тумаками, в то время как крошечный огонёк уцепился за штору и, набирая силу, пополз вверх.